Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
29.12.2021 г.

У каждого человека есть свой символ, которым он отмечает дату рождения, – например, цветы, распустившиеся к этому знаменательному событию: подснежники, тюльпаны, ирисы, астры. Детям зимы в этом плане сложнее, там уже в ход идут другие знаки, но они, безусловно, тоже есть.

Символом рождения героя нашего новогоднего номера можно по полному праву считать ёлку. И неслучайно эта красавица растёт теперь под окном его дома. Не знаю, повезло ему или нет, но Николай Фёдорович НОСКОВ родился в самый первый день нового 1952 года, и два главных праздника для него соединились в один. В этом году он будет отмечать свои семидесятые Новый год и день рождения. Так повезло Николаю Фёдоровичу или нет?

- Иногда друзья в шутку возмущались, что приходится два праздника в один объединять, а могли бы и два раза собраться, – смеётся Николай Фёдорович. – Мы уж по традиции сначала старый год провожаем, потом новый встречаем, а следующий тост – уже с днём рождения. Думаю, что мне повезло своим рождением новый год открыть. Хотя, если честно, звёзды и судьба тут ни при чём, везение это родители устроили. Дело в том, что родился я за три дня до Нового года, а записали 1 января. Никто даже не задумывался о том, что два праздника на одну дату выпадают. Да и не было тогда в нашей деревне Грязновке никакого новогоднего праздника, Рождество отмечали очень весело, в Святки хулиганили, колядовали, в Крещение клуб вообще ходуном ходил от веселья и забав.

- Ваше детство выпало на самый расцвет советской эпохи, которая проходила под лозунгом «Жить стало лучше, жить стало веселее». В своей деревне вы это чувствовали?
- Да, мы верили в этот лозунг. Я был седьмым ребёнком в семье, после меня ещё два брата родились, нам жить было уже значительно легче. Вот старшим, кто до войны родился и сразу после войны, было труднее. Отец ушёл на фронт в первые дни Великой Отечественной – сначала в Гороховецких лагерях был, рассказывал, как на фронт рвались. Все были уверены, что война продлится недолго. Отцу в какой-то степени повезло – он воевал на восточном фронте, там было гораздо спокойнее. Домой вернулся в сорок пятом, после победы над Японией. Он был очень сильным и правильным человеком, и очень трудолюбивым. К моему рождению наша семья уже не испытывала никакой нужды, и что такое голод, недоедание, я знал только из рассказов старших. Детство у меня было очень хорошее. Правда, воспитывала меня бабушка в основном, она всегда рядом была, а родители постоянно на работе. Всю любовь и доброту бабушка Дуня внукам отдавала.

- В крепких деревенских семьях детей с раннего возраста к труду приучают, у вас когда начался период взросления?
- Ещё до школы начался. Про семёновских детей часто говорят, что в корзине с ложками родился, и я с ранних лет с топором в лес ходил корьё драть. А в четырнадцать уже с отцом и старшими братьями «в рядах» ходил на покосе. И это не от нужды, а потому что так положено. Как у Некрасова, «эта привычка к труду благородная» по крови передавалась. Нас не надо было воспитывать, внушать, что труд – главное в жизни каждого человека, мы это с рождения знали как заповедь. Вообще могу сказать с полной уверенностью, что нас в советское время воспитывали правильно и родители, и школа, и страна.

- Но и тогда каждый выбирал для себя или труд, или учёбу. Вам, похоже, удавалось всё совмещать?
- Родители нам всем дали образование, и мы брали пример друг с друга. После Зубовской начальной школы меня взяли в Семёновскую школу-интернат. Надо сказать, что директор Пачуев серьёзно подходил к отбору учеников, и образование там давали прекрасное, и воспитание правильное. Можно сказать, что интернат был городом в городе, у нас было всё: и спортзал прекрасный, и хоккейная площадка, и духовой оркестр, под который мы на параде маршировали. Нам даже выходить никуда не хотелось, с утра до позднего вечера были заняты. Но помню, как пошёл в кино в новую «Зарю». Все пятьсот фанерных кресел были заняты, показывали «Вий». Ох, и страшно было! Мы в интернате все были одной дружной семьёй, до сих пор собираемся с одноклассниками. Вот здесь, пожалуй, я и понял, что мой день рождения на Новый год выпадает, когда стали этот праздник отмечать. В столовой стояла большая ёлка, в седьмом классе мы уже танцы устраивали, взрослые были, с девчонками дружили.

- Наверное, уже и профессию будущую выбрали?
- Что в институт буду поступать, я знал твёрдо, а вот с профессией ещё не определился. Старший брат сказал, что очень хорошая профессия – электрик: отвёрткой ткнул – и всё заработало. Я послушался и подал документы в политех на электротехнический факультет. Нас пятеро туда поступило, с тех пор и дружим. Приходилось нам доказывать, что мы не лыком шиты. Какое бы ни было образование в нашем интернате, но от горьковских школ сильно отличалось. Первые два курса очень трудными были, мозги сушили на полную катушку, к десяти вечера мы буквально с ног валились. А ближе к окончанию мы многих догнали и обогнали.

- И опять вдалеке от дома? После койки в интернате – койка в общежитии. Тянуло домой?
- Домой всегда тянуло, и ездил по возможности часто, чтобы помочь родителям. Но, если честно, не было у нас каких-то тонких ностальгических переживаний по этому поводу. Мы рано взрослели, и воспитывали нас так: родился, подрос, встал на крыло – лети из гнезда, развивайся, добивайся успеха, а дома всегда примут, всегда ждут и любят. Да и жизнь студенческая закружила; мы успевали и танцы устраивать на втором этаже общежития, пельмени варили, девчонок приглашали. Мне нравилось жить в большом городе, нравилась суета, движение, энергетика особенная. Я до сих пор не люблю тихий созерцательный отдых типа рыбалки, мне движение подавай.

По распределению меня в Свердловск направили, полтора года работал конструктором на заводе, хотел там остаться, но родственники убедили в Горький вернуться. На огромном 92-м заводе брат и сестра работали, сказали, что дома легче будет во всех отношениях. Это для меня хорошая практика была и в плане производства, и в плане руководства. Трудновато приходилось руководить людьми, которые и возрастом старше, и опыта у них значительно больше. Но один мой наставник как-то сказал: «Доверили тебе вожжи – правь!» Я после смены оставался, изучал схемы сложнейшего оборудования, чтобы перед подчинёнными в грязь лицом не ударить. С тех пор усвоил истину: чтобы требовать, нужно самому всё уметь и знать.

- И всё же вы вернулись в Семёнов. Личная жизнь вмешалась, или были другие причины?
- В основном, конечно, личная жизнь. В один из своих приездов домой в деревню познакомился на танцах в Зубовском клубе с кудрявой блондинкой Клавой. Вот этими кудрями она меня и привязала к себе и к дому. Мне хотелось остаться в Горьком, да ещё выяснилось, что Клава тоже работает на нашем заводе, и мы уже планировали, как заживём в большом городе. Но, как говаривал классик, любовная лодка чуть не разбилась о быт. На работе у нас всё ладилось, а вот с жильём не получалось. Опять родные вмешались, посоветовали в «Хохлому» устроиться. Николай Васильевич Коротков в то время главным инженером был, сказал, что жильё обязательно дадут. Привёл меня к директору Семёну Андреевичу Демидову – тот посмотрел внимательно, сказал, что очень рад, что команда профессионалов с высшим образованием пополняется, а вот по поводу жилья напрасных надежд не давал, сказал: «Будешь хорошо работать – появится квартира».

- Пришлось работать хорошо?
- Старался. У нас замечательная команда подобралась – все молодые, энергичные, готовые горы свернуть. Демидов не подвёл, дали нам квартиру напротив фабрики в двухэтажном доме. А уж когда пятиэтажный дом построили, то он долго ходуном ходил от хохломских новоселий. Очень дружно мы жили на фабрике, дружно и продуктивно. Как вспомню людские потоки к двум проходным, так сердце дрогнет.

- До сих пор душой болеете за своё родное предприятие?
- Я не болею, болеть – это просто: пожалел, посочувствовал, повздыхал. Надо не болеть, а делать всё возможное, чтобы не дать пропасть главной ценности нашего города.
- Не жалко было менять статус производственника, хорошего хозяйственника на чиновничью должность?
- А я и не стал чиновником в обычном понимании этого слова, я так и остался хозяйственником, у которого и отвёртка всегда в руках и рулетка в кармане. Плюс в голове постоянно работает калькулятор. Меня отец так учил, хотя не было у него никакого образования. Я сейчас к такому возрастному рубежу подошёл, что могу сказать прямо и открыто: руководить на любом уровне должен хозяйственник, который досконально знает то, чем он руководит. Мне за пятнадцать лет в должности главы округа не стыдно ни за один свой рабочий день. Приятно видеть все положительные изменения, которые произошли в городе, и знать, что приложил к этому руку. Я с чистой совестью могу сказать своему преемнику, как когда-то и мне мой наставник: «Вот тебе вожжи – правь!»

- Раз уж речь зашла о возрасте, ощущаете вы его?
- Вроде бы, не особо ощущаю, пока ещё воспринимаю его как цифру в паспорте, а в паспорт я редко заглядываю. Но скрывать свои года не считаю нужным. Согласен с песней о том, что мои года – моё богатство.

- В этой песне ещё говорится, что «не только грусть – мои года…» А ваше богатство – это что?
- Это мои родные и любимые люди. Сейчас это внуки – их у меня уже пятеро, четыре девочки и парень. Когда-то я очень хотел сына, вот теперь получил Андрея. Как будто жизнь заново началась. Он уже сейчас чувствует себя хозяином, сядет в кресло нога на ногу и гордо заявляет: «Я здесь главный после деда!» Жена, правда, ругается, что я не очень хороший дед – еду к детям в гости и про гостинцы забываю. Так что роль Деда Мороза она у нас исполняет.
Каждые выходные у нас собирается команда в десять человек – здорово, весело. А летом, в июне, в день рождения отца, мы обязательно собираемся в родительском доме в Грязновке – стол на лужайке накрываем, тут уж команда побольше, человек тридцать. Жаль, что старших в этой команде становится всё меньше. В этом моя главная грусть, но ничего поделать нельзя, таков закон жизни: старики уходят, молодёжь приходит на смену. Надеюсь, что они не забросят наши традиции, также будут собираться, вспоминать, также будут уважать старших.

- Вы человек практичный, реалист до мозга костей, но под Новый-то год, наверное, загадаете желание?
- Да я уж загадал его – очень хочется до правнуков дожить, и чтобы не так быстро редела наша дружная семейная команда. Невыносимо трудно расставаться с родными людьми навсегда, в каком бы возрасте они ни находились. Поэтому загадаю-ка я всем своим родным, близким, друзьям, всем своим землякам долголетия, здоровья и благополучия. Мне ведь повезло, у меня двойной праздник, значит, и желание можно загадать посложнее.