23.05.2020 г.

Воспоминания. Нет от них спасения. Вечером с ними ложишься и утром с ними встаёшь. Даже во снах не отпускают. Прежде всего, в памяти мелькают картинки босоногого детства.

Именно босоногого, потому что обуви-то не было. Весной ещё снег кругом, а мы, ребятня, на проталинах уже играем в «чижик». А он, зараза, норовит обязательно улететь в сугроб. Как хочешь, так и доставай. Зато я первый раз заболел простудным заболеванием где-то в 35 лет.

Босоногое детство

Когда я пошёл в первый класс, мне купили ботинки. Я пощупал подошву и пришёл к выводу, что моя «родная» подошва значительно прочней. Не каждый гвоздь, на который я вставал, мог её проткнуть. А если проткнёт, потрёшь речным илом – и никакой заразы. Ближе к вечеру, в субботу, по всей реке раздавались истошные крики моих «соплеменников». Это в банях матери мыли нам ноги, покрытые «цыпками». А это так дерёт – орать хочется. Вырвешься от матери, и бегом в речку. Бани в деревне Яндовы, где я родился, всегда строили по берегу речки Козленец, тем самым решая потребность в воде. В те времена речка была широкая и полноводная, в ней водилось много всякой рыбы и раков. Поэтому постоянное чувство голода, которое испытывали, мы удовлетворяли речными продуктами. Какая же вкусная икра была у живых раков! А уха, пахнущая дымком!
Я помню себя лет с трёх. Помню конец 40-х годов, когда было особенно трудно. Когда не было дома хлеба, мы ели так называемые «прижимыши» – котлеты из картошки. Мать картошку насочает, сделает из этой массы нечто похожее на котлеты, выложит на противень и в печь. Вкуснотища! Да если с корочкой! Пишу об этом, и слюнки текут. Конечно, везде было по-разному. Где-то и кору с деревьев ели. Помню, у нас с братом было задание – принести с колхозного поля два ведра картошки в день, перекапывая его.

Как меня в первый класс отвели – это была целая история. Утром 1 сентября слышу разговор матери со старшим братом, который был старше меня на четыре года: «Мы его приоденем, новые ботинки оденем, а ты его отведёшь в школу». Когда я это услышал, меня из дома как ветром сдуло. Брат за мной. Но куда ему? Я бегал со скоростью австралийского кенгуру. И если бы не нога, проткнутая гвоздём накануне, я бы ему не сдался.
Пришли в школу. Лишиться свободы в такие годы?! Для меня это было трагедией. Но ужас на этом не закончился. Брат куда-то отлучился, потом приходит и говорит: «Вовка, ты в первом классе будешь учиться один. Больше никого нет». Я было снова в крик, но понял, что бесполезно. Так мы и учились – весь первый класс в меня, на первой парте перед учителем, а сзади меня третий класс довоенного рождения. Сам я родился в 1943 году. На 5-6 деревень, которые должны были поставлять учеников в Яндовскую начальную школу, кроме меня, никого не нашлось.

Я ещё не закончил первый класс, когда наша семья переехала в деревню Перелаз, на родину отца. Это в километре от деревни Яндовы. Там была хорошо оборудованная кузница, которая когда-то до революции принадлежала моему деду. Для него, потомственного кузнеца, это было очень важно.
Перелаз – это огромная деревня. Молодёжи, ребятни почти моего возраста – великое множество. И всё равно летом, в страду, рабочих рук не хватало. Не лишними были и мы, 8-12 летние пацаны. Техники ещё не было, зато был довольно большой конный двор, а во главе дядя Ваня. Утром придёшь туда, а дядя Ваня выведет уже запряжённую в телегу лошадь, вручит в руки вожжи и скажет: «Лошадь берегите. С Богом!» Я подъезжаю к току, где обрабатывался весь хлеб, а там уже вся моя команда. Весь день с полей возили на ток снопы ржи. Молотилка на току их обрабатывала. Но там трудились только взрослые. Сказать о том, что мы вечером еле добирались до кровати – это слабо, скорее доползали. Но утром мы снова готовы были «биться» за хлеб.

Что-то у нас не так…

Мне всё кажется, что в нашем обществе действует некая пружина. Когда в нём всё спокойно, то и пружина почти не работает, ей тоже хочется покоя. Но как только появляются трудности или более того беды, пружина начинает сжиматься, стягивая всё вокруг в одно целое: объединяются люди, концентрируются экономические ресурсы, появляются умные лидеры, которые руководят всем этим процессом, направляя его против случившейся беды. И всё это происходит достаточно быстро. Но беда проходит. Пружина ещё некоторое время работает – надо же ликвидировать последствия беды, а потом снова расслабуха. Вот он, наш менталитет, так сказать, в «механическом» виде. Очень бы хотелось, чтобы бед не было, а пружина находилась бы всегда в рабочем состоянии. Тогда мы могли бы решить многие проблемы, стоящие перед нашей страной.
Две из них, самые главные, на мой взгляд – это экономика и социальная справедливость. От решения этих проблем зависит исход всех остальных (безопасность, образование, здравоохранение).
Отдельно хотелось бы сказать о социальной справедливости. Сколько бы времени ни прошло, наш народ никогда не смирится с тем, что один процент населения владеет основными богатствами страны. Это противоречит его менталитету. Когда-то это может привести к негативным последствиям. Чтобы этого не произошло, проблему надо решать сверху, с помощью экономических рычагов. А для этого нужны светлые головы, особенно «там, наверху». В 2024 году нам всем стоит об этом хорошенько подумать.

Мои домашние «университеты»

Хочу сказать несколько слов о нынешнем воспитании и образовании. Это одна проблема, которую разъединить невозможно. Так же, как нельзя быть хорошо образованным, но плохо воспитанным, и наоборот.
Сначала – о том, как воспитывали нас, «детей войны». Специально, целенаправленно никто не воспитывал. Воспитывала сама атмосфера, атмосфера семьи, улицы, потом – школы с её пионерией и комсомолом. Родителям, чтобы в доме что-то было, приходилось работать от зари до зари. Но сказать, что они нас не воспитывали, нельзя. Вот пример. Идём мы с братом по коридору в дом и слышим, что отец с матерью громко ругаются между собой. Мы приостановились. Ругань продолжалась. Затем брат приоткрыл дверь, она скрипнула, и тут же ругаться родители перестали. Мы вошли, а отец с матерью, улыбаясь друг другу, о чём-то тихо вели разговор. Разве это не воспитание? Я на всю жизнь понял, что при детях ругаться нельзя.

Отец никогда нас не бил. Правда, один раз он «погладил» ремешком старшего брата за то, что он в «воспитательных целях» в одних трусах бросил меня в самую злую крапиву, росшую за домом. Вот тогда отец не выдержал моего крика и моей жажды мщения и «погладил» брата ремешком. А бросил меня брат за то, что я бегал за ним как хвост. Так же, когда мне было лет пять, он бросил меня, взяв за ноги, в омут, дна которого взрослые мужики не доставали, со словами: «Захочешь жить, выплывешь!» Ну и что? Выплыл же. Жаловаться родителям я не стал. Я был горд, что научился плавать. Вот такое воспитание было у старшего брата.
А самой старшей была сестра. Эта чистюля была вечно с метёлкой. Её никто не заставлял убираться, но, благодаря ей, в доме всегда было чисто. Только от этого мне было мало радости. Чем в доме чище, тем чаще метёлка гуляет по моей заднице. Вот так мы и воспитывались. Если родителям некогда было, подключались старшие братья и сёстры, и у них были более радикальные методы воспитания.

Принимала участие в моём воспитании и бабушка – мать моего отца. Ещё до революции мой дед Пётр служил в Прибалтике. Там он покорил сердце моей бабушки – красавицы, родом из аристократической семьи. Отец у неё был немец, а мать – латышка. Уезжая со службы, дед выкрал невесту и привёз в Перелаз. Она довольно быстро обрусела, но языки не забыла, особенно немецкий. Чтобы не нанимать работника со стороны, бабушка-аристократка пошла к деду в кузницу молотобойцем.
Родила она 8 детей – шесть мальчиков и двух девочек. Четверо парней погибли во время войны. Вернулся израненным только мой отец. Самый младший брат на войну не ушёл из-за своего малолетства. Зато семь лет служил в армии после войны.
Бабушка была любительницей собирать грибы. Часто брала меня с собой. Возникает перед глазами такая картина: идём мы с ней из леса с полными корзинками и, как всегда, я прошу её поговорить со мной по-немецки. Она начинает. Что-то понимаю, что-то нет. Но так или иначе по немецкому языку в школе у меня были прекрасные оценки.
А самое главное, бабушка, не ведая того, помогла мне поступить в 1960 году в пединститут при конкурсе 13 человек на место. Дело в том, что одним из вступительных экзаменов был немецкий язык. Уверен, что только благодаря бабушке и её лопотанию на немецком языке я сдал его на «отлично». Потом я подсчитал, что если бы мне не хватило хотя бы одного балла, я мог бы не поступить.
Но, конечно, огромную роль не только в образовании, но и в воспитании нас, «детей войны», играла школа, а конкретно – учителя, авторитет которых был непререкаем.

Куда ни кинь – везде клин

Когда я сейчас «по ящику» смотрю, как ученик бьёт по лицу уже пожилую учительницу, по мне судороги проходят, и я немею. Я не нахожу слов, чтобы это как-то охарактеризовать. Это и есть поступательное развитие нашего образования? Какой-то чудак (читай – дурак) от образования не так давно провозгласил, что школа не обязана заниматься воспитанием, а предоставлять только образовательные услуги. Какая чушь! После такого заявления даже президент Путин увеличил оплату учителям за классное руководство на целых пять тысяч.
В современном образовании куда ни кинь – везде клин. А ЕГЭшная система, которую как инородное тело уже много лет как внедрили в нашу систему образования, начисто её разрушив? Ректоры вузов, известные учёные, деятели культуры – все выступают против ЕГЭ, а воз, как говорится, и ныне там. Вот что говорит о ЕГЭ известный кинорежиссёр Никита Михалков: «ЕГЭ – это усыпление мозга, отсутствие необходимости иметь свою точку зрения. Это трагедия. Национальная, мировая трагедия». С этим нельзя не согласиться. Почему же ЕГЭ не отменят? Кому это выгодно? Наверное, тем, кто на этом кормится. И, похоже, что эта кормушка за много лет стала достаточно объёмной. Им плевать на то, что в вузах больше года уходит на то, чтобы ликвидировать пробелы школьного образования и, что у студентов нет стремления к творчеству. А ведь, кажется, совсем недавно наше школьное образование было впереди планеты всей.

Воспоминания…

Некоторые говорят, что «дети войны» ностальгируют не по своему времени, а по своей молодости. Не могу с этим согласиться. Нам действительно было интересно жить, преодолевать трудности, в чём-то экспериментировать и просто учиться и работать. Помню, когда я работал в школе-интернате №1, я с нетерпением ждал, когда же наконец закончится отпуск, чтобы быстрей выйти на работу. И это не просто слова. В голове крутятся строки стихотворения, которое я запомнил ещё в 60 годы, будучи студентом. Только автора забыл. Ну, это не столь важно. Главное – это стихотворение подчёркивает то, что я хотел сказать в своих воспоминаниях.

В несметном нашем богатстве
Слова драгоценные есть:
Отечество, Верность, Братство,
А есть ещё: Совесть, Честь…
Ах, если бы все понимали,
Что это не просто слова,
Каких бы мы бед избежали!
И это – не просто слова!

Владимир ПАШКОВ