Ирина КОЛОБОВА
04.11.2017 г.

Сегодня День народного единства, а через три дня страна будет отмечать эпохальное событие – столетний юбилей Великой Октябрьской революции. Когда-то именно так, заглавными буквами, прописывали название этого мирового переворота. И отметят его действительно все, кто помнит и хотя бы что-то знает об этом событии, – кто-то галочкой в календаре, а кто-то и праздничным тостом.

Наша сегодняшняя героиня родилась аккурат между двумя ноябрьскими праздниками – современным и прошлым, и 5 ноября будет праздновать свой девяностолетний юбилей. 

Почти ровесница Октября! – в шутку подумали мы, когда планировали праздничный номер газеты. А после нашей встречи и беседы с Ниной Афанасьевной пришли к выводу, что время над ней совершенно не властно, и через какие-то десять лет мы снова придём к ней на юбилей. Ведь время летит так быстро…

Кому даруется средство Макропулоса

- Да, время летит просто молниеносно, – соглашается Нина Афанасьевна. – Я никогда и не мечтала, что доживу до столетия Октября. Честно говоря, просто об этом никогда и не думала, жила и жила. А вот как задумаюсь, сколько всего за эти годы прошло, чего повидала и пережила, так даже страшно немного становится – какая же я древняя.

- Глядя на вас, ни про какую старость и древность даже мысли не приходит.  Очень хотелось бы знать, как и кому открывается секрет долголетия и молодости, с рождения он даруется или с возрастом приходит?

- Я думаю, что определённый тип человека закладывается с рождения. У нас в родне много долгожителей (мама, правда, рано умерла, болела очень). А потом человек уже сам выбирает, как ему жить, и вполне способен продлить себе жизнь по возможности с минимумом болезней и желательно с пользой для окружающих.

- Вас все знают, как прекрасного руководителя, организатора, хорошего жизнерадостного человека. А с чего началось становление вас как личности?

- Началось, конечно же, с детства. Кажется, я чуть не с пелёнок пела, танцевала и веселила окружающих. Я коренной семёновский житель – боюсь ошибиться, наверное, в пятом поколении, а может, и больше. Родилась шестым ребёнком в семье, последыш. До меня уже были три брата и две сестры. Наша большая семья жила на улице Красноармейской, на этой же улице когда-то была начальная четвёртая школа, там я и получила своё первое образование. Потом перешла в семилетнюю школу №2. Она тогда находилась в красном кирпичном здании нынешней первой школы. Всегда я была в самой гуще культурной жизни: хоры, концерты, смотры… Одним словом, с песней по жизни шла. Это у меня, наверное, от папы – у него был очень хороший голос, он пел в церковном хоре в нашем бывшем соборе на площади Ленина. А потом я в этом «соборе» пела и танцевала. Но отец никогда нам этого не запрещал и не ругал. Очень был мудрый человек, знал, что сами со временем во всём разберёмся и всё поймём. Поэтому считаю, что строгие запреты – это не самый лучший метод воспитания. Вот, наверное, песня, оптимизм и хорошее отношение к людям и помогли мне дожить до такого солидного возраста. Вот и весь секрет. 

Мечтала о высоком, то есть о высшем…

- Вы, наверное, мечтали стать артисткой? Или семейные обстоятельства не позволяли так высоко взлетать даже в мечтах – всё-таки большая семья, да и маму вы потеряли рано?

- Да, жилось нам нелегко, как и всем, пожалуй, в те времена. Но мы всё равно мечтали. Даже когда мамы не стало – мне тогда всего 8 лет исполнилось, – всё равно думалось только о хорошем. И я решила во что бы то ни стало получить высшее образование. Все мои друзья и подруги поступили после седьмого класса в наш техникум, а я пошла в 8 класс в среднюю школу №1. Тогда уже шла война. Все братья ушли на фронт, а папа был инвалидом империалистической войны. Так вот, проучилась я в школе один год, и моя подружка Таня Ершова-Карпова уговорила меня поступать-таки в техникум. Там и стипендию давали, и карточки. Я говорю, что мне всё равно вместе со всеми не учиться: они-то уже первый курс окончили, а Танюшка пообещала поговорить с начальством, чтобы меня приняли на второй курс. И ведь уговорила!  

В войну мы ещё больше пели

- Как жила семёновская молодёжь во время войны – наверное, не до песен стало?

- Я даже не знаю, как ответить… Скажу, что хорошо жили – кто-то не поймёт: дескать, как можно в войну хорошо жить! А мы и правда хорошо жили, жизнерадостно и настоящей жизнью, в соответствии со своей молодостью. И пели мы много, даже больше, наверное, чем в мирное время. У нас тогда одних только госпиталей в городе было пять. Всех раненых нужно было развлекать. В главном здании техникума был госпиталь, а мы занимались в мастерских. Так вот, мы тогда каждую субботу проводили вечера отдыха. Сначала, как полагается, лекция или беседа, обсуждение военных сводок, а потом – танцы. 

Успевали зимой на лыжах с концертами по колхозам ездить. Летом на лесозаготовках были, осенью на картошке до самого снега. Но и после работы концерты устраивали. Если даст председатель на всех кринку молока да буханку хлеба – вот это праздник!

- А день Победы помните?

- Да как же не помнить?! Мы тогда на площади были и раненые из госпиталей гуляли. Там всегда было много народу, ждали из репродуктора сводок с фронтов. И вдруг голос Левитана какой-то немного не такой, как обычно, сообщает о победе. Кажется, никогда я больше не испытывала подобной радости. Потом все три брата вернулись живыми.

Ошиблась с выбором, но продолжала мечтать

- Вместе с мирной жизнью ваша жизнь изменилась?

- Конечно, изменилась, я повзрослела. Окончила техникум, по распределению поехала в Калинин, меня назначили начальником ОТК. Там я окончательно поняла, что сделала в жизни неправильный выбор. Не нравилась мне моя профессия. Уж не помню как, но мне удалось через год, не отработав практику, отпроситься у начальства домой, и меня отпустили. Дома встала на комсомольский учёт, и меня направили на работу в мою родную школу №2 старшей пионервожатой. Могу похвастаться, что наша дружина была одной из лучших по всем показателям. Здесь познакомилась с будущим мужем. Рюрик после учительского института отрабатывал у нас практику. В 1950 году подала заявление в партию, через год мою кандидатуру утвердили и даже избрали в состав пленума РКСМ. А потом меня выдвинули на должность второго секретаря районного комитета комсомола. Пришлось вспомнить свою мечту о высшем образовании, и я подала документы в учительский институт. Очень переживала, ведь всё совершенно забыла.  

- Поступили?

- Даже не поступала, помешала любовь. Рюрик в то время служил на Северном флоте, мы постоянно переписывались. Служба тогда была долгой, целых пять лет. И вот в очередной его отпуск, как раз в апреле, когда я документы в институт подала, заявляются к нам сваты. И вместо института я отбыла с мужем по месту его службы – в Мурманск. А через год я опять уехала домой, поскольку ждала ребёнка. После рождения Сашеньки две недели побыла в декретном отпуске, и партия направила меня на работу в «Хохлому». 

Партия – наш рулевой!

- Молодым людям, наверное, не понять, как какая-то партия могла управлять судьбами своих членов. Неужели все партийцы беспрекословно исполняли все решения партии, даже касающиеся их лично, и строго шли туда, куда она рулила?

- Да, было именно так. И когда мы вступали в партию, знали это очень хорошо. Я считаю, что это было правильно, это закаляло характер, воспитывало и дисциплинировало. В «Хохлому» мне идти очень не хотелось, там опять «деревяшки», станки, всё то, что я не люблю. Но противиться и капризничать было нельзя. Партия направляла туда, где в тебе нуждались. Но всё-таки не до такой степени строго было. Через некоторое время меня перевели на работу заведующей клубом, и одновременно я занимала пост секретаря комсомольской организации. Вот тут я была как рыба в воде. Но не долго. Через три года – новое назначение в швейную артель заместителем председателя и снова секретарём, а ещё через три года – в отдел кадров автохозяйства.

- Да, побросала вас партия по трудовым фронтам. Но, судя по всему, это был не венец вашей карьеры, ведь в городе вас знают как заведующую отделом культуры?

- Да, в 1965 году партия снова сватает меня на новую должность, на которую я никак не хотела соглашаться. Я приводила, по-моему, очень веские аргументы, говорила, что совершенно не разбираюсь в финансах, и по арифметике у меня всегда была тройка. Но Иван Доброхотов, который тогда уже был первым секретарём, сказал, что у меня будет бухгалтер, а моя главная задача – это воспитание и окультуривание людей, в чём у меня огромный опыт.

- И вы подчинились? Неужели никогда не спорили с партией?

- Спорила, конечно, и убеждала, и даже переубеждала. Например, встал вопрос о запрещении такого праздника, как Масленица – кто-то высказался, что это религиозная пропаганда. Пришлось долго убеждать, что это не религиозный, а истинно народный праздник с настоящими национальными традициями, с широтой русской души, весельем, и где как не на этом гулянии можно пропагандировать здоровый дух в здоровом теле и нести культуру в массы. Согласились, но только без упоминания слова «масленица». Праздник стал называться «Проводы русской зимы». Репертуары концертов часто приходилось отстаивать, сотрудников своих и артистов защищать. Но, честно скажу, каких-то особенных стычек никогда не было. Всё-таки наша партия была справедливой и правильной. Мне ещё раз пришлось немного поспорить с партией, когда я решила уволиться с должности зав. отделом культуры. Не хочу об этом говорить, но на самом деле мне было очень трудно совмещать семейную жизнь с работой. Благо у меня такие золотые муж и дети, они во всём меня поддерживали. Открываем клуб в каком-то дальнем селе, и домой я прихожу часов в одиннадцать ночи, а на столе – ужин горячий, и дети сытые спят, и муж не ругается, а только сочувствует. Но мне не хотелось злоупотреблять их добротой, и я подала заявление. 

- И где продолжилась ваша карьера?

- В комиссии по делам несовершеннолетних при райисполкоме. 

Мечта не исполнилась, но всё равно счастлива…

- Но, если я не ошибаюсь, на пенсию вас провожали из отдела культуры. Как так получилось? Снова партия?

- Да, снова партия сказала «надо», и возражать не приходилось. В 1972 году меня снова решили «бросить на культуру». Вот тут я сопротивлялась, как могла, но ничего не помогло. У меня был один весомый аргумент – так и не исполнившаяся моя мечта, то есть отсутствие высшего образования. На тот момент я уже попрощалась со своей мечтой. Муж выучился, сын на втором курсе мединститута, дочь в следующем году должна поступать в институт. А тут мне в обкоме партии говорят, что на должность заведующей отделом культуры они меня могут утвердить только в случае, если я поступлю учиться в институт культуры. Ну и не утверждайте, – обрадовалась я. Но меня утвердили. 

- Нина Афанасьевна, ваша жизнь вся неразрывно связана с партией, которой сейчас практически нет. Как вы пережили её кончину, остались ли вы коммунистом?

- Да, я коммунист, и горжусь этим. Партбилет я никогда не бросала, он и сейчас при мне, и никогда не сказала ни одного плохого слова про нашу партию, которая дала мне всё. В моей жизни было очень много хорошего, а когда помнишь хорошее, тогда и живёшь долго и счастливо. Как забыть наши октябрьские демонстрации? Ведь это же самый настоящий праздник души! А как я пережила крах Советского Союза? Наверное, как и большинство наших людей – трудно, но с надеждой на какую-то равноценную замену. Мы, русские, всегда надеемся на лучшее.

- Думаете, что достойная замена произошла?

- К сожалению, нет. Я часто вспоминаю, с какой радостью мы открывали новые сельские клубы, которые теперь больше закрывают. Но я не ругаю, как некоторые, современную жизнь, мне грех жаловаться. Я очень богатый и счастливый человек. У меня дети, внуки, правнуки. Всех я люблю и они меня тоже. Потерю любимого мужа трудно переживаю, но со мной остались мои воспоминания. Вся наша с ним жизнь, как на ладони, у меня в сердце – все наши 62 года, пять месяцев и 8 дней. И праздник 7 ноября навсегда останется для меня главным и значимым. 

Фото Александра ЮРЬЕВА