Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
22.12.2021 г.

У многих наших читателей, тех, кто родом из СССР, дата 22 декабря 1920 года  отложилась в памяти навсегда.

На уроках истории, когда учитель «зверски» гонял по датам, вопрос о принятии плана ГОЭЛРО был определяющим для отметки в журнале. А уж если ученик в страстном порыве дополнит свой короткий ответ знаменитым ленинским лозунгом об электрификации всей страны, то пятёрка ему обеспечена. Похоже, наш сегодняшний герой, старший мастер Семёновских РЭС Павел ЗИНКОВСКИЙ был отличником, он с детства усвоил эту фразу, и знал, что не бывать коммунизму без электрификации.

- Круглым отличником я не был, – не соглашается Павел Владимирович, – да и мечтать о коммунизме, мне, рождённому в начале семидесятых, оставалось всё меньше времени. Но мы всё равно знали, что коммунизм будет, только вот уже не связывали его с электрификацией. Электричество для нас было уже не мечтой, а повседневностью; помню, ещё и шутили, что вот и советская власть есть, и электрификация всей страны, так, где же коммунизм? Так и не дождались.

- Но советское детство всё же было, и электричество для мальчишек этой благословенной эпохи всегда было если уже не тайной, то всё равно очень интересной темой. Любили проводки соединять, утюги с чайниками разбирать?
- Конечно, любил, да и предметов для такой практики было много. Мой отец всю жизнь работал в электросетях, всегда что-то чинил, усовершенствовал, и меня к этому приучил. И розетку починить, и чайник я мог с самого детства. И хорошо усвоил отцовские слова о том, что каждый мужчина должен быть электриком, чтобы в доме все электроприборы работали как следует. А мне уже тогда хотелось заставить работать от электричества совсем не приспособленные для этого приборы.

- Получается, в профессию свою вы пришли осознанно, без раздумий и метаний?
- Я её выбрал ещё в школе, когда в старших классах нам стали преподавать азы будущей профессии в УПК. Мастер нам всегда говорил, что электрик – это такая профессия, которой надо учиться всю жизнь, что электрик – это и токарь, и слесарь, и механик, но с большим плюсом. И это правда. Но в тот момент я ещё не был уверен, что выберу эту профессию на всю жизнь.

- То есть метания всё же были?
- Не то чтобы метания, просто мне хотелось всего и сразу, объять необъятное. Потому и в музыкальной школе учился, и спортом увлёкся. В Доме пионеров тогда Александр Воробьёв организовал группу по изучению боевых искусств, и мы с удовольствием занимались. Начали «качаться» – это было круто, чувствовались уже какие-то перемены, которых молодёжи всегда не хватало. Вот тогда я решил, что мои навыки должны обязательно пригодиться в профессии, и после школы подал документы в Галицынскую военную академию. Экзамены сдал успешно, но учиться не стал. Не знаю как, но понял, что не моё это. Дома родители нормально приняли эту новость, не ругались, но поступать куда-то я уже не успевал. Отец сказал, что ничего страшного, годик поработаешь, и устроил меня в электросети. Через год поступил в Горьковский сельхозинститут, а окончил с красным дипломом уже Нижегородскую сельскохозяйственную академию. Студенческие годы были очень интересными, я продолжал тренироваться, увлёкся рукопашным боем. После окончания сразу же пошёл служить Родине.

- Родина получила настоящего бойца, и на какие рубежи отправила?
- На самые горячие. Сначала в Коврове был в «учебке», а потом в Чечне служил.

- Ведь это не просто служба, а настоящая война, не страшно было? Пригодились навыки рукопашного боя и прочих боевых искусств?
- Навыки, конечно, пригодились, но страшно было. Страшно всегда, когда не понимаешь, что происходит, а потом страх переходит в уверенность. А если не переходит, тогда – плохо. Я общался с ветераном Великой Отечественной Владимиром Ивановичем Разорвиным – он подтвердил мои слова, сказал, что и сам испытывал такое не раз. Только он с гордостью говорил о своей войне, а у меня не получалось гордиться.

- Как после армии складывалась жизнь?
- Нормально складывалась. Сразу с дороги зашёл к отцу на работу – не успели обняться, подошёл директор электросетей Анатолий Семёнович Карзанов, и – сразу в отдел кадров направляет. Говорю, дайте хоть немного погулять, дали – две недели. Вышел на работу в один день с новым директором, Василием Ивановичем Белоусенко. Поставили меня на ответственную работу – организовывать мастерскую по ремонту трансформаторов. Был инженером по технике безопасности, ведущим инженером. Потом начались реформы в нашей отрасли, которые и до сих пор продолжаются. Слова «цифровизация» мы ещё не знали, но она уже уверенно входила в нашу жизнь. Убирались промежуточные звенья, информация сверху вниз поступала всё быстрее, но основной рабочий функционал практически не менялся, только пополнялся. Двадцать лет был начальником РЭС, но против реформ не попрёшь, и теперь я – старший мастер.

- Получается, что вас понизили в должности?
- По наименованию должности – да, но по функционалу – нет. Работы меньше не стало, и коллектив остался прежний, и мы все по-прежнему постоянно учимся, как и говорил когда-то мой мастер в УПК. Только он и не подозревал, до каких космических высот взлетит профессия электрика, да, впрочем, и вся наша жизнь с развитием цифровизации. Умные счётчики, дистанционное управление, спутниковые карты – ему, да и нам в то время такое и не снилось. Когда вводилась эта система в нашу работу, мы думали, что для её освоения потребуется не меньше пятнадцати лет, но всё получилось гораздо быстрее. За каких-то два года произошла коренная ломка сознания. Теперь многие неполадки в сети может исправить диспетчер, нажав на нужную кнопку.

- Не получится так, что с развитием цифровизации вообще упразднится профессия электрика?
- Ни в коем случае, эта профессия никогда не исчезнет. На другой уровень перейдёт – да, но электрик без работы не останется. Масштабная работа по расширению ЛЭП конкретно в нашем округе идёт полным ходом. Даже суперсовременные технологии пока не способны моментально выявить место порыва кабеля где-нибудь в лесополосе или глубоко в земле. Наш климат тоже ещё долго не позволит избавиться от «обледенений, налипаний и провисаний», устранить которые может только человек. У нас единственная в этом роде страна, где климат настолько разнообразен и неустойчив. Кроме этого сейчас в наш рабочий перечень вводится такое понятие, как дополнительные услуги. Потребителей электроэнергии становится всё больше, строятся новые дома, люди переезжают в новые квартиры, а в старых приходит время замены электропроводки. Хитроумных электроприборов становится всё больше. Без электрика не обойтись. И часто бывает необходим не просто электрик, которым, как говорил мой отец, должен быть каждый мужчина, а именно хороший профессиональный электрик.

- Может быть, пора начать мечтать о другом коммунизме, который будет определяться лозунгом с ключевой фразой «плюс цифровизация всей страны»?
- О хорошем всегда надо мечтать. Мы вышли на новый уровень развития, от этого никуда не денешься, время и полёт технической мысли остановить нельзя. Да, новшества в нашей системе не все восприняли сразу на ура, но ведь и сотовые телефоны, и компьютеры не сразу стали необходимостью. И нельзя отрицать, что всё это придумано для человека. Только надо правильно использовать все эти плюсы, а то они и навредить могут серьёзно.

- Вы считаете, что вся эта ломка сознания полезна для человека, когда всё переходит на цифровой уровень, и уже невозможно задать вопрос по телефону конкретному, «живому» диспетчеру в случае необходимости?
- Если каждый будет исполнять свои обязанности, то да, считаю, что полезно. Ведь при звонке в регистратуру поликлиники никому не приходит в голову сказать, чтобы немедленно передали трубку хирургу для подробного объяснения недомоганий. Может быть, не лучший пример, но показательный. Если вспомнить доброе советское прошлое, то надо признать, что наша энергосистема была настоящим монополистом, и в ней не электрик был для народа, а народ для электрика. И речь не только об электричестве. Вспомнить хотя бы знаменитую киношную фразу: «А если не будут брать, тогда отключим газ». Да, раньше многие монополисты действовали с позиции силы по отношению к народу. Конечно, раньше многое было бесплатно или не очень дорого, но мы же помним, что коммунизм-то так и не настал, и мечтать о бесплатном уже не приходится. Сейчас о другом надо мечтать, чтобы все отрасли, необходимые для блага человека и кровно заинтересованные в каждом конкретном потребителе, работали без сбоев, без грабительских тарифов, предъявляли лояльные условия, а потребитель эти условия неукоснительно соблюдал. Вот тогда и будет всем счастье и, может, настанет коммунизм в современном понимании этого слова.

- А в вашей семье коммунизм, в смысле счастье, есть?
- В моей – есть, и я этому очень рад. У нас с женой много общих интересов, но есть и свои личные предпочтения. Мы не вмешиваемся в личную зону комфорта каждого, не переделываем друг друга, не перевоспитываем. Увлечение боевыми искусствами у меня уже не просто в привычку вошло, это стало моим образом жизни, моей философией и необходимостью. И я много времени посвящаю этой стороне своей жизни. Получил диплом инструктора в Минской академии физвоспитания, где готовят сотрудников спецслужб. На спецслужбу я не претендую, веду секцию при Центре творчества юных, но полученные навыки никогда не будут лишними. В 1999 году увлёкся боевым искусством будзинкан (Дворец божественного воина – авт.), который является самой популярной школой боевых искусств, идущих от средневековых ниндзя. Мне посчастливилось побывать на родине этого искусства – в Японии, я там получил сертификат на преподавание этого искусства.

- Очень хочется знать, как там, в Японии?
- Если честно, то если бы не иероглифы и чужая природа, то можно и не заметить, что ты в такой экзотической стране находишься. Там всё очень понятно и удобно для людей. Да, людей очень много, московское метро с его многолюдностью не идёт ни в какое сравнение с метро в Токио. Там людей в вагон в прямом смысле слова заталкивает специальным устройством рабочий в униформе. Но никакого шума, давки, ругани, всё очень спокойно и быстро происходит. И на улицах кажется, что ты плывёшь в человеческом море, где не то что яблоку негде упасть, иголка не проскользнёт между человеческих тел. Но нет абсолютно никаких столкновений. Такое впечатление, что это не люди, а стаи рыб, которые ловко лавируют и при малейшем прикосновении бесшумно расплываются. Вот там цифровизация на самом высоком уровне, но люди не перестали быть людьми. Мне нужно было выяснить, как быстрее добраться до аэропорта и, абсолютно не зная языка, мне удалось это сделать быстро и легко. Первый, к кому я обратился, был рабочий на перроне вокзала. На своей электронной карте он моментально просчитал и время, и маршрут, и транспорт, на котором надо доехать, и цену. У них там не услышишь: «Это не мой вопрос» или «Отстаньте, мне некогда». Не знаю, от души они это делают или просто запрограммированы так.

- Наверное, нам до их цифрового коммунизма очень далеко, наша русская душа ещё долго будет удивлять мир своей загадочностью и неистребимой верой в судьбу. Кстати, вы верите в судьбу?
- Когда-то это слово мне даже неудобно было произносить. Технарь до мозга костей, который всему и всегда ищет научное обоснование, я такими категориями не мыслил. Помню, даже спорил с преподавателем философии, возмущался, зачем она вообще нужна, эта философия, кому интересно, что было раньше – курица или яйцо. Он очень умный был человек, улыбался снисходительно, говорил, подожди, придёт время. И оно пришло. Возраст, книги, занятия боевыми искусствами, в которых главный смысл – философия, сделали своё дело, я верю в судьбу, но верю и в то, что большей частью мы делаем её своими руками. Мне очень нравится один анекдот или притча про человека, который постоянно обращался к высшим силам с просьбой помочь ему выиграть миллион в лотерею. Высшие силы устали от его нытья и предложили хотя бы билет лотерейный купить.

- Сейчас вы не пытаетесь что-то сделать своими руками – билет лотерейный, например, купить, чтобы что-то изменить в своей судьбе? Вас всё устраивает?
- По большому счёту – да, устраивает. У меня хорошая семья, любимая жена, взрослые дети, живые родители, близкие друзья – здесь мне никакой лотерейный билет не нужен. А что касается работы, карьеры, то тоже всё неплохо: работу свою я люблю, знаю, могу сделать то, что другой возможно, и не смог бы. А после серьёзных философских размышлений я понял, что абсолютно не боюсь остаться не у дел. Есть потенциал, есть желание работать. Есть желание жить.