Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
21.08.2021 г.

Альбина Денисовна Замятнина отметила нынче солидный юбилей – в начале августа ей исполнилось 70. Как промелькнули эти годы, она и не заметила.

- Вроде бы, вчера в ПТШ поступила, потом в «Хохломе» начала работать, – удивляется Альбина Денисовна, – а вот уже глубокая пенсионерка! Но почему-то именно та, молодая кипучая жизнь помнится во всех подробностях. Я даже всё своё трудное детство помню очень отчётливо. Только помню я его каким-то чёрно-белым, как старые фотокарточки. Я и фильмы-то, между прочим, больше старые люблю, чёрно-белые, и фотографии свои из тех лет больше нравятся.
  Может, потому помнит своё детство Альбина Денисовна, что не отличалось оно частотой белых полос – больше серенькое оно было, как старое, с чужого плеча, застиранное платьишко.
- Трудновато жили, – соглашается Альбина Денисовна, – девять детей в семье, папа – инвалид войны, мама вся вечно в хлопотах со скотиной да в работе. И мы как сорняки росли, сами по себе. Я и знать не знала, что такое кровать – не то что своя, а хотя бы одна для нас всех, сестёр. На полу спали. Но тюфяки нам мама всё же стелила.
У каждого из нас обязанность своя по дому была. Я, например, в Пафнутово за хлебом бегала – тащу, бывало, как вьючная лошадка, три буханки спереди, три сзади.
Полы мыли с дресвой – мама так велела мыть, что они другой раз как желток засверкают! Хотелось, чтобы хоть чуть-чуть в доме покрасивее было.

В школу Аля из своего Песочного бегала тоже в Пафнутово – не так уж и далеко. Но бегала недолго, до пятого класса.
- А потом, помню, к нам пришёл директор интерната, Пачуев, посмотрел на наше житьё-бытьё и сказал, что может взять троих. Так и поехали мы в интернат: я, сестра и младший брат.

И при этих воспоминаниях никаких ярких красок у Альбины Денисовны в голове не возникает. Снова всё серое и однообразное.
- Веселиться некогда было, жили и учились, как…, ну, как в интернате, иначе и не скажешь. В школе находились до позднего вечера с небольшим перерывом на обед. Но зато все, кто хотели, получили там прекрасное образование. Урокам уделялось серьёзное внимание, и всё – под контролем учителей. К нам даже семёновские ребята переходили из других школ, зная, какие у нас учителя хорошие.

А как тянуло Алю домой, в свой, пусть бедный, без трёхразового питания с котлетами и компотом, но родной дом, на простор, на свободу.
- Я даже сбежать надумала, но сестра отговорила: дескать, что ты, дурочка, в деревне-то забыла? здесь-то городской станешь. Убедила. А вот брата младшего убедить не удалось – сбежал и больше не вернулся.

К восьмому классу надо было выбирать свою профессиональную судьбу.
- Я мечтала в Ильино-Заборское уехать, в техникум, но отец строго сказал, что денег нет на всякие разъезды. И пошла я в ПТШ. На художницу не получилось – зрение подводило, поступила на токаря. Так с тех пор и не расстаюсь со станком.

Похоже, в нашем городе она одна такая – женщина-токарь, которая, как встала к станку пятнадцатилетней девчонкой-ученицей, так и не отходила почти до самого своего семидесятилетнего юбилея.
- Меня уважали в коллективе: я всегда молодым и подскажу, и поправлю их, и исправлю, если что не так сделают. И всех их, молодых, очень люблю.

Замаячил маков цвет

Но до этого в нашем рассказе ещё очень далеко, у пятнадцатилетней Али ещё всё впереди.
Немного заиграла красками жизнь Альбины, когда однажды в родном клубе она увидела молодого симпатичного парня. По крайней мере, яркий румянец, вспыхнувший на щеках от слишком пристального взгляда его глаз, она хорошо помнит.
- Да, это не я его увидела, а он меня. Не знала, куда деваться от его взгляда. Тут же собралась и домой побежала. Я была очень стеснительная, неуверенная. Хотя чего там: я в Семёнове пока училась, да и потом, на фабрике, ни разу на танцах не бывала – не в чем было пойти, стыдно. А тут такое внимание – вдруг, думаю, посмеяться решил? Да и молодая я ещё слишком была, чтобы о чём-то таком думать.

Но парень Володя из Перевозского района смеяться и не думал, девочка из Песочного ему понравилась с первого взгляда. Сам он работал строителем, ездил с бригадой по колхозам, строил всё самое необходимое.
- Помню, прибежала ко мне Света Рябова (Бармина), говорит: вечеринка намечается, день рождения, парней пригласили, так вот этот Володя сказал, что если девочка из Песочного не пойдёт, он тоже не пойдёт. Долго уговаривала она меня не ломать вечеринку. Пошла я – надела что получше и пошла. Хозяйка, в чьём доме собрались, отвела меня в сторонку и шёпотом рассказала, как он меня ждал – все глаза проглядел.
Но не сразу наша дружба завязалась, да и встречаться-то негде было. Зима, перед самым Новым годом, на улице мороз, а домой я его ни за что на свете бы не повела. И мама бы не позволила, да и самой не хотелось показывать всю нашу «красоту» да тесноту. Так, раз от разу виделись, а когда я на втором курсе училась, его в армию призвали. Помню, отпросилась я у мастера и побежала рано утром в военкомат, провожать его. Так всё и решилось. Он спросил меня, буду ли ждать, а я говорю, что замуж уж точно не выйду – рано мне. На том и расстались.

Не сильно волновали Алю в то время разные обещания, признания, чувства. Желание было одно: поскорей бы на работу, чтобы на свои ноги встать и зарплату получать.
- Я просто спала и видела, как на первую же зарплату куплю себе и платье, и туфли новые.

Но купить можно было разве что билет на автобус до дома. Все деньги уходили на съёмное жильё да на худо-бедную еду. Но всё же дождалась Альбина своего часа, получила как-то побольше, и – первым делом в магазин.
- Купила я тогда платье, потом сразу же в парикмахерскую, а оттуда – в фотоателье. Я всегда очень любила фотографироваться, да и сейчас люблю. Вот такая красивая и приехала в деревню. А там как раз праздник был – прощание с летом. Мне казалось, что я не хожу, а летаю. И пела, и плясала. Счастье просто через край выплёскивалось.

Казалось Альбине, что так теперь и будет всегда: счастье, свобода, радость. Что все будут смотреть на неё с восторгом, а она идёт такая красивая, что всё-всё будет у неё получаться.
- Я и правда почувствовала себя самостоятельной, способной горы свернуть, а ведь и не изменилось почти ничего. Сама я как-то изменилась, уверенней в себе стала, поняла, что кроме меня самой никто мою жизнь лучше не сделает. Дождалась, вернулся Володя из армии – решили пожениться. Такую свадьбу я себе в уме представляла!

И невеста вся в белом…

Но Алины мечты снова грозили разбиться о суровый быт. «Денег нет!» – как отрубил отец и словно пудовый замок повесил на волшебную дверцу дочкиных надежд.
- Поплакала я, погоревала, но тут сестра меня успокоила – сказала, что всё будет, и всё будет хорошо. Сшила она мне платье то ли из нейлона, то ли шёлка какого искусственного, фату даже соорудила. Всё – белое, как и положено. А туфли я сама себе купила. Вот колец не было, но тогда это было не самым главным. Оделись мы с Володей в назначенный день и потопали с улицы Володарского пешочком в загс. А потом, опять пешочком, – на вокзал. Все оглядывались на нас, кто-то поздравлял. Мы были такие счастливые!

Многие помнят, какая давка была в те времена в загородных автобусах. И вот в одну из таких «душегубок» вошла наша невеста. Прочим людям было не до красоты и почёта по отношению к новоиспечённым супругам. Место уступать явно никто не собирался.
- Вот тут и показали себя мои новые туфли – так ноги нажали, что по деревне я уже совсем другим шагом ковыляла. Заходим в дом, а там снова счастье. Сестра нам стол собрала и гостей самых близких позвала. Так что была у нас свадьба, самая настоящая.

После свадьбы поехали молодые супруги в свой съёмный угол на улице Володарского, стали жить на чемоданах, вернее, на чемодане – в самом прямом смысле слова.
-  Мы даже обедали на своём единственном чемодане – не было ведь никакой мебели, спали на полу. А угол-то у нас был совсем плохой: полы земляные, поначалу даже матраса не было, а здоровенные крысы частенько в гости заглядывали. Ох, и страшно мне было! Так что покупка матраса для нас тоже стала счастьем. Потом и на кровать денег наскребли. В этом углу у нас и сынок родился, Серёженька.

И снова чёрные кадры

А потом Владимиру Замятнину, который стал к тому времени одним из лучших строителей МПМК и очень уважаемым человеком, дали квартиру в бывшей конторе этой организации, на улице Бебеля. Правда, для этого потребовали, чтобы он пошёл учиться на прораба, а он отказывался.
- Не умел мой Володя начальником быть, очень скромный был всю жизнь, слова громкого не скажет – какой из него прораб? Отказался, но всё же дали нам квартиру. А тут и большой дом начал строиться на Спортивной, самый первый он у нас на Дьяковском поле. И дочка у нас родилась.
На работе у меня вообще всё было замечательно, жизнь такими яркими красками заиграла! Я и секретарём комсомольской организации была, и в цехкоме, и в профкоме. Концерты, мероприятия, праздники разные. Уж напелась и наплясалась на всю жизнь. И даже в Германию ездила – три недели любовалась заморской жизнью.

Но снова померкли краски в жизни нашей героини. Муж серьёзно заболел.
- Он лечиться никогда не любил и не умел – махнул на себя рукой, и будь что будет. Выпивать с горя начал, да серьёзно. Укоротил он себе жизнь.

Долго приходила в себя Альбина Денисовна после смерти мужа, но жить надо. Снова вспомнила про свою любовь к красивым причёскам, вещам и фотографиям. Она и сейчас, в свои солидные годы, в плане внешности и стиля даст фору многим молодым. Наверное, сказались детские годы в вечной бедности, потому и старается наверстать упущенное.
- Я всю жизнь лучше колбасы не поем, а платье или туфли новые куплю. Пусть не самые дорогие, но чтобы красиво. Не могу даже дома в застиранном халате ходить и без косметики. Просыпаюсь утром, зарядку делаю, потом сразу к зеркалу, красоту наводить. Хоть какой-то, но стимул для продолжения жизни. Иначе зачахла бы совсем.

Да, было от чего зачахнуть нашей героине. Сначала похоронила мужа, потом выявилась опасная болезнь у сына. А следом и у любимого внука обнаружилось то же заболевание.
- Не знаю, как я пережила смерть Серёженьки, сыночка, даже говорить об этом не могу. Но руки опускать нельзя, пришлось сцепить зубы и жить. А уж когда Кирюша заболел, вообще свет померк. Вот и живём теперь в ожидании самого страшного.

Так было ли настоящее счастье в жизни нашей героини?
- Было, конечно, хоть немного, но было. А уж если бы всегда счастье, так это и не жизнь, а психбольница какая-то. Как же тогда понять, что такое счастье, если бы горя не было?

Да, наша героиня, должно быть, хорошо понимает, что такое счастье, потому что слишком много ей дадено для сравнения. Но, как говорится, с небес не посылают того, чего ты не мог перенести. Вот и несёт свой крест Альбина Денисовна и получает за это бонусы от небес. Ведь за весь свой огромный стаж, полученный возле опасного токарного станка, она не получила ни одной мало-мальски серьёзной травмы. Выглядит в свои годы настоящей красоткой, да и чувствует себя отнюдь не на семьдесят. Может, снова повезёт, и обойдёт её семью стороной злой рок…