Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
22.01.2022 г.

В этом году планируется широко отметить рождение любимой русской деревянной куклы матрёшки.

Понятно, что точного дня рождения назвать невозможно, поэтому решено расширить это понятие до размеров года. К тому же
и год-то уж очень подходящий: президент объявил 2022-й годом Народного искусства. Так и напрашивается крамольная мыслишка, что не только
с днём, но и с годом рождения нашей матрёшки что-то не так, что притянули матрёшкино рождение к подходящей эгиде. А, может быть, речь идёт вовсе не о нашей матрёшке, а о матрёшке вообще? Тогда опять вопрос – почему сто лет? Невозможно всех матрёшек, и наших и не наших, причесать под одну временную гребёнку. Так чей же юбилей мы отмечаем в этом году?
Вопросов много, и мы их все задали «главному по матрёшкам» – директору фабрики «Семёновская роспись» Олегу КОРОТКОВУ.

- Меня тоже очень интересует этот вопрос, – говорит Олег Владимирович, – особенно я забеспокоился, когда узнал, что планируется широко отпраздновать 100-летие нижегородской (!) матрёшки, а их у нас, как известно, две: полхов-майданская и семёновская. Всё бы ничего, если бы не исторические, временные несоответствия. С семёновской я согласен – нашей точно сто лет с небольшим плюс-минусом, а вот соседи из Полхов-Майдана начали расписывать своих кукол лет через двадцать после нас, и учили их этому наши мастера.

-Значит, отмечать надо 100-летие семёновской матрёшки?
- Да, так было бы правильнее и понятнее, современная любовь к оптимизации всего и вся в таком деле, как народное искусство совершенно недопустима. Ведь это не просто производство, это, не побоюсь сказать, наша история, которая не терпит приблизительности. Получается, что мы плюём в вечность, а это чревато. Сто лет в масштабах истории – это не так уж много, у нас живут люди, которые не только помнят «родителей» матрёшки, они состоят с ними в прямом родстве, учились у них, прислушивались к каждому слову, присматривались к каждому жесту руки, вытачивающей матрёшку, к каждому взмаху кисточки. Они помнят всё, и им не нравится, когда кто-то пытается переиначивать историю на свой лад, обобщать факты, объединять события, оптимизировать, одним словом. Даже интернет против таких оптимизаций. Я попробовал «загуглить» «нижегородскую матрёшку» – он мне ничего не выдал, растерялся электронный ум, не понял смысла вопроса. А вот «семёновская матрёшка» – пожалуйста, всё о ней рассказал и объяснил.

- Так отмечать-то всё же будем или нет?
- Обязательно будем. Мало того, у нас в этом году ещё одна дата – 90-летие нашей фабрики, а уж у неё есть самый точный, так сказать, документальный день рождения, своя метрика – 29 октября 1932 года. Вот тогда мы и будем отмечать. И вот в этом случае объединение двух дат – самое милое дело. Готовиться к этой дате мы начали уже давно, потому что дело это серьёзное и очень ответственное.

- Мы – это кто?
- Мы – это наша фабрика, и планов у нас – громадьё. Почти все они уже воплотились в реальность стараниями наших мастеров.

- А вы не обособились, не оторвались, так сказать, от общей массы желающих очень широко отметить знаменитую дату? Одним словом, совпадает ли ваша дата праздника с той, которую назначили свыше?
- Увы, нет, не совпадает. Планируется устроить масштабное мероприятие в июне этого года, но пока мы ещё даже не приглашены на этот праздник жизни. Но мы ни в коем случае не обосабливаемся и не отрываемся, а просто стараемся объяснить чиновникам от искусства и некоторым так называемым экспертам, что спешка в таком деле недопустима. Мы при всём нашем желании не успеем подготовиться к июню так, чтобы показать всё, что задумано. Да, я считаю, что и не дело это – объединять два таких события, как Международный фестиваль «Золотая хохлома» и 100-летие семёновской матрёшки. Зачем отбирать у фестиваля традиционную дату? Да, это общий праздник народных промыслов, но всё же матрёшка заслуживает, чтобы хотя бы в столетний юбилей ей выделили свой пьедестал. Тем более что все эти праздники – не просто гуляния, они несут познавательный смысл. И так уже везде слышится словосочетание «хохломская матрёшка» – народ путается, не понимает, не различает, а это неправильно и даже опасно, есть риск вообще забыть все корни.

- Это в вас не обида говорит на то, что когда-то матрёшку в «Хохлому» перевели?
- Вот уж нет, никакой обиды. На тот момент это было даже в какой-то мере полезным. Девяностые годы, полный разброд и шатания, надо было спасать промыслы любыми способами. Мы никогда не конфликтовали с «Хохломой» и не соперничали.

- Кстати, вы именно в это время на фабрику пришли. Молодой экономист из «тимирязевки», и вдруг – матрёшки, деревяшки… Случайность или любовь к искусству?
- Экономист из «тимирязевки» – не самый плохой вариант на должность директора. Любви к искусству особой не было, а вот желания работать – хоть отбавляй. За небольшой срок удалось хорошую команду собрать, лет девять работали в полную силу, и тут нагрянуло банкротство. Кажется, именно в тот момент я как-то особенно остро понял, что – всё, если что-то не предпринять, настанет крах всему нашему народному искусству. Новые хозяева, не стесняясь, начали растаскивать буквально всё. Когда взялись за нашу замечательную выставку в холле административного здания, у меня такое жгучее зло вдруг появилось, что, наверное, именно оно и стало двигателем нашего развития, и своё отношение к родному народному искусству я переосмыслил. Не может оно жить вечно, если его не охранять.

- Но всё же пришлось от много отказаться – например, от инкрустации соломкой, резьбы по дереву. Это вынужденные меры или осознанный выбор?
- И то, и другое. В советские времена фабрика имела много возможностей объять необъятное, пробовать новое, и это было здорово. Но нам действительно пришлось выбирать. Мы оставили лишь то, что нам принадлежит по праву истории и традиций. Соломка к нам из Кирова пришла, береста – из Архангельска, и особых терзаний от потери этих промыслов мы не испытывали. А вот резьбу жаль. Но и тут пришлось исходить из реальности. Как экономист объясню: один резчик может вырезать в месяц две напольные вазы, и должен по самому минимуму получить в месяц 25 000 рублей зарплаты. Прибавляем к этому работу токаря, отделочников. Не забываем про стоимость древесины и магазинную наценку. В результате получаем 60 тысяч целковых за одну вазу. Продать их по такой цене возможно не более двух штук в год. Куда остальные девать? Вот и вся экономика. Очень жаль федосеевскую игрушку, но позиционировать её как просто игрушку для детей невозможно, она не выдерживает для этого никаких требований. К тому же, она настолько уникальна, что достойна звания эксклюзивного коллекционного сувенира, и делать её нужно в творческих мастерских, которые обязано поддерживать государство.

- Значит, возвращаемся к нашим матрёшкам? Кстати, хотелось бы поподробнее о планах на предстоящий юбилей. Можно уже выдать какие-то секреты?
- Какие-то можно. Например, мы здорово расширяем наш музей, вот прямо сейчас приглашаю посмотреть и мысленно представить, как он будет выглядеть. Строители уже закончили работы по пристрою к основному зданию. Теперь наша экспозиция будет развёрнута на двух этажах, где зеркально расположатся демонстрационные залы, кабинеты для мастер-классов. Наши экспонаты уже устали пылиться в коробках и коробах в запасниках. Мы широко покажем игрушки из многих стран мира, наши тоже почувствуют себя более свободно и покажут свою красоту со всех сторон.
Ну и главная фишка – это наши три сестры. Так мы назвали юбилейных матрёшек. Их будет три – одна 80-кукольная и две 70-кукольные. Они уже выточены и терпеливо ждут своих художниц, которые нарядят их в традиционные платья и платочки. Вот они, красавицы, по сути и являются главным условием для назначения даты праздника. Очень капризны наши матрёшки, могут в любой момент подвести. Это я о том, что древесина – вообще капризный материал, договориться с ним невозможно. Мастера, учёные много лет бьются над вопросом, почему изделия из дерева вдруг начинают трескаться именно в зимне-весенний период, и не находят точного ответа. Тут и температура воздуха играет роль, особенно её перепады, и давление, и влажность. Даже при хороших условиях хранения в помещении погода за окном делает своё дело, и каждый год – в разной степени ущерба.
Приходится в очередной раз признать, что дерево живое и ведёт себя как хочет. Так называемый ширпотреб ещё можно расписывать, мелочёвку всякую, но такими шедеврами, которые токари вытачивали по полгода, рисковать нельзя.

- Я не ошибаюсь: 80-кукольная матрёшка – это впервые в истории фабрики? Помнится, была 72-кукольная, которую подарили Жаклин Кеннеди?
- Нужно бы добавить к вашему вопросу слово «якобы». Якобы подарили, так будет правильнее. Никто, ни один человек не подтвердил, что та матрёшка была подарена первой леди США и, тем не менее, об этом говорят из всех «утюгов». А я не люблю приблизительности и допусков в том, что касается истории, особенно истории, которая хоть каким-то боком касается меня. Людям, конечно, нужны легенды, но даже у легенд должны быть хоть какие-то подтверждения. Этот вопрос меня волновал с тех пор, как я сам его себе задал: куда же делась та, 72-кукольная матрёшка, которую наши мастера сделали в 1970 году для выставки «Экспо-70»? Стал разбираться, часа четыре в интернете просидел и обнаружил множество ляпов. Начнём с того, что в 1970 году Жаклин Кеннеди уже не была первой леди США, которая объездила со своим мужем весь мир. К тому времени она – уже два года как жена известного греческого магната Аристотеля Онассиса, и её жизнь тоже так широко и подробно разрекламирована, что визит её на японскую выставку не мог не быть не отмечен. А его не было. Обо всех визитах Жаклин рассказал интернет: Камбоджа, Афганистан, Пакистан, а о такой стране, как Япония, в 1970 году – ни слова. Но даже если допустить, что была она на той выставке, возникает другой вопрос, так сказать, геополитический. Как возможно было подарить хоть что-либо из выставочных экспонатов во времена железного занавеса, даже если ты бывшая первая леди США? А если вспомнить, к какой дате готовился 72-кукольный шедевр, то вообще не стыкуется. 1970 год – столетие великого Ленина! Представляете, как готовили наших делегатов выставки?! О каких подарках или даже продажах с выставки могла идти речь? Скорее всего, матрёшка понравилась какому-то японскому коллекционеру, и он попросил её продать. Но получил её не сразу, а после долгих обсуждений в верхах. Матрёшка благополучно вернулась домой (по крайней мере, в СССР), а уже отсюда её отправили коллекционеру. Говорят, что за очень хорошие деньги. Возникает ещё один вопрос: почему этот шедевр так нигде и не засветился? Ну, это очень просто – настоящие коллекционеры никогда не хвастаются своими уникальными экспонатами.

- И вы решили создать ещё один, вернее, даже три?
- Не создать, а хотя бы приблизиться к нему. Тот шедевр воссоздать не получится – и не потому, что нет достойных мастеров, они есть. Нет соответствующей древесины – в этом вся загвоздка. Наши красавицы уже выточены, и стенки у них, образно говоря, кожа, – тонкая и прозрачная, и наряды им художники подарят красивые. Но всё же они отличаются от своих бабушек. Фигуры у них не те, нет той привлекательной округлости, которая отличает русских барышень. Не позволяет сегодняшний материал филигранно выточить все изгибы. Придётся всё же нашим художникам постараться, как хорошим модельерам, чтобы скрыть недостатки матрёшкиных фигур.

- А если вдруг кому-то на юбилейной выставке так понравится новый шедевр, что он захочет его купить за любые деньги, продадите?
- Не продадим. Предложим и постараемся сделать другой, но этот, выполненный к юбилейной дате, должен остаться дома. Зачем снова плодить тайны и слухи и ещё пятьдесят лет спорить и жалеть о том, чего уже не вернуть?