27.07.2024 г.

Память сердца дарит много добрых, счастливых, светлых мгновений. Это события, встречи, разговоры и что-то несказанное, сокровенное…

В июне на библиотечном мероприятии в честь юбилея А. С. Пушкина читала стихи отца и свои, посвященные великому поэту, и вдруг вспомнилось, как интересно распорядилась судьба: Николаю Вениаминовичу, первому из поэтов России, билет члена Союза писателей РФ вручался не где-то в аудитории, а на Болдинском пушкинском празднике. А утверждение его кандидатуры состоялось в Москве 3 октября 2003 года, словно это был подарок его музе, жене Софии Михайловне, в день её рожденья. А отношение Николая Маравина к поэзии Александра Сергеевича, можно сказать, святое, что ощущается в каждой строчке поэтического цикла посвящений.

Позволю себе лирическое отступление. Из поколения в поколение родственники по линии моей мамы передают интересную легенду о том, что недалеко от Линды, где жили предки, останавливался в охотничьем домике Александр Пушкин и написал там «Дубровского». Основания этой легенды есть, ибо земли те принадлежали Волконским, у Софьи Волконской поэт снимал квартиру для семьи последние три года жизни и проезжал через Нижегородскую область, направляясь в Оренбургскую, собирать материал для своего романа.

Обычно в летние дни Николай Маравин ездил на родину в село Афанасьево Богородского района, живописное, расположенное на холмах среди берёз и орешника, родников. Отпуск поэта начинался с того, что он, наносив на коромысле воды с ключика, который не замерзал даже зимой (воды вкусной, ледяной, её хотелось пить ковшами), забирался в амбар и под чирикание и возню птиц в гнёздах под крышей творил… Когда-то в детстве на прогретом солнцем рундуке амбара он сочинил своё первое стихотворенье, удивляясь сам этому порыву души. А потом стихи полились «полноводной рекой». Чуть позднее, после выступлений на ВДНХА в Москве, многочисленных творческих наград мама его Пелагея Павловна, настоящая русская женщина-труженица, любившая своё село, узнавала: «А спросили ли тебя там, в Москве, откуда ты родом, сынок?»

Известность к Николаю Маравину, как чтецу своих стихотворений, пришла рано. На торжествах Горьковского Дворца спорта, на сценических площадках города он выступал еще в юности. А вот издать книги получилось не сразу. Частичное объяснение этому есть в строках писателя, председателя Нижегородского фонда культуры Юрия Адрианова в его предисловии к сборнику «Снежень»: «Шли годы. Николай Маравин всегда оставался на виду, оставался «активным штыком», но, к сожалению, ему долго не удавалось выйти к читателю с поэтической книгой. Теперь-то ясно, но горько об этом вспоминать: из-за субъективных планов Горьковского издательства, жесточайшего «лимита» на нижегородской земле невозвратно потеряно немало талантливых литераторов. Одни из них отчаялись, бросили писать… Не предав юности, Николай Маравин выстоял. Он даже как бы родился заново, выпустив в последние годы несколько сборников. Ныне в Семёнове и окрест его – целое «гнездо поэтов». Может, кому-то и не понравится моё напоминание: Николай Маравин – один из первых, кто тогда, в далёкие уже шестидесятые годы, начал современную песню о столице хохломы, о народных мастерах, о Китежской Руси».

Он поражался богатству родного языка, слову, точно отражавшему суть, использовал народные выражения в творчестве, чтобы не затерялись, чтобы передать красоту, особенность русского языка подрастающему поколению. Умел видеть необычное в простых вещах и делился с читателями своими наблюдениями. Верил, что слово поэта действенно. Оно не должно быть разрушительным.

Николаю Маравину и Юрию Адрианову исполнилось бы в этом году 85. Год юбилейный и для Семёновского литературного объединения «Родники». Ему 30 лет. Невольно вспоминается, как хлопотала о его создании возглавлявшая в тот период культуру Валентина Викторовна Быкова, как директор центральной библиотеки Фаина Павловна Дикушина удачно назначила на должность зав. литературной гостиной Марину Воронину и та стала славной хозяйкой литературного объединения «Родники», название которому предложил именно Николай Маравин, и оно уже кажется народным. Занятия в то время в объединении вели мэтры высокого художественного слова, известные нижегородские писатели Валерий Шамшурин, Константин Проймин, Александр Тюкаев. Наставники они были строгие, к первым литературным опытам молодых поэтов относились со всем вниманием, желая помочь. Встречи длились с утра до вечера, поэзия объединяла, воодушевляла, не отпускала…
И как итог – именно тогда в небольшом городке Семёнове появилось много членов Союза писателей. Ещё жива была сестра Бориса Корнилова Александра Петровна, с ней и нижегородскими писателями организовывались выездные встречи, к примеру, в беласовский Дом культуры. С Беласовкой у поэта Николая Маравина связаны самые теплые воспоминания – молодые годы, творческая работа в клубе, в школе, дружба и любовь – встреча с моей мамой.

Часто говорят, что общаться с Николаем Вениаминовичем было одно удовольствие, поэт умел заражать своим жизнелюбием, какое-то благодатное чувство появлялось после встречи с ним. Можно, наверное, сравнить это общение с хорошей песней, русской или цыганской, когда грустные, лиричные напевы переходят в зажигательные, вольные, радостные, чередуются, волнуют, вдохновляют, дают силы.

Многие годы жизни Николая Вениаминовича связаны с работой в редакции семёновской газеты. Ежедневно общаясь с читателями, находясь в гуще событий, он непроизвольно срастался душой с окружающим его миром земляков, старался делом и словом помочь обращающимся в газету за поддержкой. Вот почему однажды на его творческом вечере, когда ведущий вдруг предложил подняться на сцену и поздравить юбиляра всем желающим, большая очередь выстроилась из людей благодаривших его как журналиста, поэта, человека большой души. Добрая память и уважение читателей – самая большая награда поэту.

В стихах Николая Маравина и городская, и деревенская культура, а главное – любовь к людям, природе, миру. Он пропускал сквозь себя историческое и космическое, небесное и земное, осознавал наличие вневременных ценностей, ответственность поэта перед словом.

Песня сердца

Запевала, злой и юный,
Голосист, как певчий дрозд!
Песня, тронувшая струны,
Распрямись до самых звёзд.
Ты шагай себе, шальная,
По задымленной Руси,
Вплоть от Волги до Дуная
Веру в роздыми неси.
Чтобы слышали ту песню
От Кавказа до Хирбин
В будний день или воскресный
У плотов и у плотин,
У штандарта, у штурвала,
У крестин, и у Кремля,
Чтобы песня бушевала,
Всю вражду испепеля.
Чтобы вновь соединила
Руки жаркие людей
Вплоть от горна до горнила
Воскрешающих идей!
Пламеней, взвивайся, песня,
Растопив собою льды,
Ты смывай с России плесень,
Вызволяя из беды.
Запевала, злой и юный,
Песне руки протяни –
Сердца стихнувшие струны
Ты на счастье всколыхни!
Тишина
В деревне, за кривым плетнём,
Где хмель кусты переплетает,
Пичуга вечером и днём
Пастушьим свистом напевает.

Присвистнет раз. Затем ещё.
Прислушается
к тишине сонливой –
Чу, - шмель кружится над плющом
И над цветущею крапивой.

И очень-очень далеко
Стук молота по наковальне.
Вот в сад приносит молоко
Дочурка в леденящем жбане.

И мы под сенью вишняка
Пьём молоко с краюхой хлеба.
Ни шороха, ни ветерка,
Лишь зной да голубое небо.

Май ты мой

Май шагнул за плетень,
Локоть на околенки,
Весь в черёмухе, в сирени,
В золотистой зореньке.
Белозуб, быстроглаз,
Кудри раскудрявились,
Он из братины квас
Пьёт за чьё-то здравие.
Значит – в радость гармонь,
Каблуки стукастые.
Значит – в сердце огонь,
Май ты мой вихрастый.
С маем Майя-краса
Завелась вполголоса,
А у Майи коса
Сказкою до пояса.
А у Майи глаза
Сладко-сладко маются,
Им сказать – не сказать,
В чьих кудрях купаются.
Значит – в радость гармонь,
Каблучки стукастые,
Значит – в сердце огонь,
Май ты мой вихрастый.

Нерасторжимость

Как будто Китеж и Кижи
Одним дыханьем сочленимы,
И дух, и суть их ощутимы
По те и эти рубежи.
Одним они крестом крестились,
Одной доверились Руси,
Которую враги горстили,
Да так, что Боже упаси!
Но вечно Китеж и Кижи
И в жизни, и в преданьях живы,
Как жив народ нерасторжимый,
Не уступивший рубежи,
Не замутнивший чистой веры,
Как Светлояра чистых вод…
России праведный народ
Вспоён их праведным примером.

Светлана МАЙОРОВА,
дочь поэта