Ирина КОЛОБОВА
08.08.2020 г.

Всё больше наших земляков, пропавших без вести на огненных дорогах войны, возникают из небытия и обретают свой заслуженный вечный приют и покой.  Конечно, герои не канули в забвение, о них помнили, за них молились, их искали, но находили не всегда.

Понадобились три четверти века и неудержимый полёт научно-технической мысли, чтобы поиски погибших, а потом их родственников получили поистине фантастические результаты. Да, интернет – это здорово, но даже он, великий и могучий, был бы ничем без основных составляющих – человеческого милосердия, отзывчивости, взаимопомощи и да, любви.  А что, если не любовь к человеку, к жизни движет людьми, которые сделали поиски пропавших бойцов и всех их родственных связей своим главным делом.

«Нужна ваша помощь»  

Этой фразой началось письмо питерского поисковика из отряда «Невская оперативная группа», отправленное поисковикам нижегородским. «На территории плацдарма «Невский пятачок» поисковиками были подняты останки бойца РККА. При нём был смертный медальон. Я занимался его расшифровкой, но, увы, прошло почти 80 лет с тех событий, и верхняя часть бумажного вкладыша с личными данными воина не сохранилась, кроме области проживания: Горьковская, района – Семёновский, сельского совета – Бортновский и деревни – Яндов. Повезло, что в оставшемся фрагменте указаны данные жены: «Жукова Наталья Демитр». По поводу района и сельского совета я разобрался, а вот деревня Яндов отсутствует, зато есть деревня Яндовы. Не могли бы вы внести ясность в этот вопрос? И, если есть возможность, помочь в установлении личности и судьбы жены или наследников, мы были бы очень вам благодарны. Спасибо».
Письмо датировано 19 марта 2020 года. Как только оно попало в руки нижегородских поисковиков – дело закрутилось. Ольга Барыкина, волонтёр из Нижнего Новгорода, член группы поискового общества по увековечиванию памяти воинов ХХ века, бросила клич в соцсетях в группе «Подслушано Семёнов», и помощь не заставила себя ждать. Буквально сразу же нашлись прямые, близкие родственники погибшего под Ленинградом в самом начале войны бойца Жукова Якова Петровича.  Погибшего восемьдесят лет тому назад…

Безотцовская жизнь

-Я ведь папу-то совсем не помню, – рассказывает дочь героя Фаина Яковлевна Муравьёва из деревни Яндовы, – мне всего три годика было. Только дедушка потом рассказывал, как мы провожали его на войну – через лес, пешком до самой Беласовки. Ты, – говорил дед, – как вцепилась в отца мёртвой хваткой, так и не отпускала. Он, бедный, как только тебя ни уговаривал! Так и пришлось ему потом бегом своих догонять. А мама моя в положении была, аккурат месяца через два парнишечку родила. Только недолго он прожил, полтора годика всего. Тогда уж и мамы-то в живых не было.
Ох, да что уж вспоминать, тяжело нам было! Мама, как только родила, сразу же в поле пошла. Мы тогда картошку копали, так усада три уже выкопали. Привели соседки маму с поля под руки, а ночью она померла – надорвалась, видать. Меня бабушка с дедушкой забрали, а братишку – тётка. Я вот, слава Богу, выжила, а он – нет.
Не помню, была ли на папу похоронка, нет ли – кажется, ничего не было, потому что мы всю жизнь его ждали. Как только к кому отцы в дом возвращаются, мы с дедом обязательно шли встречать – всё надеялись, вдруг и наш придёт. Спрашивали всех, не видели ли его где, не слыхали ли чего… Никто ничего не слыхал. А я всё равно ждала. В лес по дрова с двоюродными братьями иду – жду: вот, думаю, сейчас вывернется папка из-за того дерева и заберёт у меня вязанку прутьев, да и меня на ручки возьмёт. В школу стала ходить – ждала. Уж очень мне хотелось новые ботинки, а купить было не на что. Мне какое-то пособие было положено – четыре рубля, вроде бы, дедушка в первый класс мне тапочки купил. Чуть ли не до четвертого класса их таскала, подвязывала. А когда пришлось в школу в Полом ходить за 12 километров, надеть было совсем нечего. Сходила я разок-другой, простудилась, заболела сильно. На этом моя учёба и закончилась.
В одиннадцать годочков пошла в артель на работу, ложки-чашки красила. Это и была моя работа на всю жизнь: зимой на производстве, летом – в колхозе. Я, считай, из своей деревни никуда за всю жизнь не выезжала, разве только в Семёнов.

Трудная жизнь была у Фаины из деревни Яндовы, безотцовская, впрочем, как и у большинства её сверстников. На всю жизнь самой заветной мечтой осталась надежда на то, что отец обязательно отыщется и придёт, чтобы хоть чуть-чуть облегчить жизнь своей дочери.
- До замужества я с этой мыслью засыпала и просыпалась, надеялась и ждала. Потом замуж вышла, как-то отпустило маленько. Коля у меня очень хороший был, жалел меня, помогал во всём. Я уж и забывать стала, как это – землю копать или воду таскать. На мне дети были, четверо их у нас, и все – сыновья. Вот уж восемь годиков, как нет моего Коли, а я всё привыкнуть не могу. Слава Богу, детки да внуки не оставляют. На них вся надежда.

Только бы пережить это счастье…

Именно дети принесли в дом своей мамы долгожданную и уже почти утратившую надежду на исполнение весть – отец нашёлся.
- К нам ведь в марте-то этого года приезжали в деревню люди, искали родственников Жукова. На нашем деревенском памятнике погибшим воинам его фамилия есть. А я не знала, что искали. Соседи не помнят, что я в девках Жуковой была, и сказали, что нет у нас таких. Так и уехали они ни с чем. А потом соседка пришла, показывает в интернете запись, что, дескать, Жукова ищут из Яндов. И про маму мою там слова. Как у меня слёзы-то хлынули, думала и не успокоюсь! Я ведь это, я, и папка это мой! – так и хотелось крикнуть, как будто в детство вернулась. Напугалась очень, что больше они не придут. Но, слава Богу, и добрым людям спасибо за их работу. Теперь вот на деток надеюсь, они должны всё устроить.

- Мы сначала даже побаивались маме говорить, что дед нашёлся, хотели подготовить, – рассказывает невестка Фаины Яковлевны Антонина Муравьёва. – Останки были найдены в запаханной воронке на одном из садовых участков под Ленинградом. Люди там жили, землю копали, сады сажали. И восемьдесят лет никто ничего не находил. Поиски велись рядом, в мемориальной зоне под названием «Невский пятачок», а сюда никто не заглядывал. Видать, время пришло. Это просто чудо какое-то. Ведь чуть ли не на поверхности лежал, сантиметров сорок земли над ним было. Это нам по телефону Олег, поисковик из Ленинграда, то есть из Санкт-Петербурга, рассказал. В нагрудном кармане у деда были мелкие монеты, огрызок химического карандаша, старинный бронзовый крестик и смертный медальон. В голенище сапога – алюминиевая ложка. Ни снаряжения, ни поясного ремня не было. Судя по экспертизе, он погиб от осколочного ранения в голову, череп весь разбит и часть скелета тоже. Так вот без малого восемьдесят лет и пролежал почти на поверхности земли. Не зря уж мама так убивалась по нему, чувствовала, что нет ему нигде приюта. Как только она узнала, что его нашли, совсем спать перестала, всё ждёт, когда хоть крестик его в руки возьмёт да горстку земли в могилку бросит. Боится, что не доживёт, к каждому стуку прислушивается, портрет отца из рук не выпускает.
Мы уже и место на кладбище приготовили, теперь дело только за транспортировкой, а вот с ней как-то не складывается. То пандемия мешала, то ещё не знаю что. Что-то всё тянут. Позвонят, встревожат и снова неделю-другую – тишина. Честное слово, нервы уже на пределе. Особенно за нашу маму беспокоимся, это для неё слишком сильное моральное потрясение. Поисковики из Питера нам даже предложили захоронить останки нашего деда у них в братской могиле – торжественно, красиво. Но мы отказались. Что он, безродный какой, что ли? Дочь ещё жива, четверо внуков у него, и у всех хорошие семьи. Родная земля заждалась его. Пора уже вечный покой обрести.
Олег (поисковик) рассказывает, что частенько найденные родственники отказываются забирать останки своих предков – это уж я совершенно понять не могу. Нам, если честно, не нужны пышные похороны, выстрелы всякие и прочие ритуалы. Мы – люди старой веры и всё хотим сделать тихо, мирно и по обычаям. Давно бы уж сами съездили, забрали останки. Чужие люди нам помощь предлагают. Но, если подумать, то ведь не каждый день такие случаи происходят, наверное, все-таки надо, чтобы торжественно было. Он это заслужил, да и дочь его тоже. Ведь она всю жизнь верила, что они встретятся. Пусть хотя бы так…

Обязательно встретятся

Руководитель территориального отдела администрации округа Денис Барыбин не называет точную дату этой встречи, но уверен, что она произойдёт в самое ближайшее время.
- Мы уже договорились с транспортной компанией о перевозке, – говорит Денис Сергеевич, – на этой неделе постараемся оплатить и назначить дату выезда. Признаюсь, что лично для меня эта процедура новая, я ещё не сталкивался с такими моментами, поэтому хочется всё сделать нормально. Может, и подзатянули немного, но на самом деле обращение из фонда «Жизнь после войны» мы получили 10 июля. Сейчас постараемся всё сделать без проволочек. Необходимо договориться с родственниками, когда им удобно, сколько человек поедет. С военкоматом договоримся об эскорте, внешней атрибутике – без этого никак, всё должно быть торжественно, душевно. Сотрудники фонда мне посоветовали приурочить это серьёзное мероприятие к какой-нибудь дате, и мы сначала подумали о дате окончания Второй мировой войны. Но теперь думаю, что ждать сентября, пожалуй, не стоит, слишком тонкие душевные струны тут затронуты, слишком велик человеческий фактор. Всё сделаем как следует. И митинг будет, и душевные слова, и памятник герою. Это наш долг, но в то же время и честь, и гордость.  

Почти до Победы…

И вот снова в семёновской «подслушке» – клич о помощи в поисках родственников погибших бойцов. За короткими скупыми строчками информации – жизни и судьбы двух героев войны.
«Гвардии рядовой Ларичкин Андрей Иванович 1924 года рождения. Погиб 18.04.1945 года в Унковице (Южноморавский край). Уроженец Горьковской области, Семёновского района, села Пустынь».
«Сержант Чирков Александр Фёдорович 1924 года рождения. Уроженец Горьковской области, Семёновского района, деревни Лемиха. Мать – Чиркова Татьяна Васильевна.
Погиб 26.04.1945 года в Чехословакии. Похоронен в братской могиле. Чехословакия, Моравия, город Брно, карта М-33-106, северо-восточная окраина, м. Гусовица, городское кладбище, 200 метров от церкви, братская могила №3».

Несколько слов на солдатском медальоне, который сами солдаты называли просто «смертник», и две потрясающе схожие судьбы. Оба – семёновцы. Оба, судя по году рождения, ушли на фронт восемнадцатилетними парнями, не успев обзавестись семьями. Оба дошли почти до Берлина и почти до Победы. Почти… Ларичкин Андрей не дожил до заветного победного дня меньше месяца, а Чирков Александр всего несколько дней. Оба похоронены в бывшей Чехословакии, и ныне администрация горда Брно уточняет, собирает списки и точную информацию о погибших за их землю и похороненных в этой земле.

Семьдесят пять лет родственники не знали практически ничего о своих героях. Пытались что-то отыскать, узнать, но толку было ноль. Ушли из жизни самые близкие – матери, отцы, бабушки. Но остались наследники славы и памяти следующих поколений. Вот их-то и ищут по всему миру беззаветно верящие в справедливость профессиональные поисковики, а отзывчивые люди стараются помочь им как могут. А интернет и в частности наша семёновская «подслушка» очень в этом помогают.
«Родственники Ларичкина А. И.проживают в деревне Пустынь – возможно, племянники».
«Удалось узнать, что племянники Ларичкина А. И проживают в нашем районе: Валерий Иванович Зубков в Семёнове (точный адрес не знаю), а Зубков Сергей Иванович – в деревне Богоявление. Это – точно родные племянники Андрея Ивановича».

С поисками родственников Чиркова Александра было несколько сложнее. Название деревни вызывало сомнение.
«Думается, что не Лемиха, а Дёмиха всё же. Не нашёл Лемихи в Семёновском районе, а вот из Дёмихи у меня родня со стороны отца» – «Так вот вам и флаг в руки: расспросите знакомых в Дёмихе, явно кто-то найдётся, кто знает эту семью и их родственников. Это надо не мертвым – это нужно живым, чтобы помнили и чтили погибших» – «Уже уточнил, в Дёмихе Чирковых не было на памяти моего отца, думаю, он бы вспомнил, так как найденный погибший – сверстник моего деда. Но есть в Семёновском районе деревня Лямиха. К ней я не причастен и всё еще полагаю, что есть опечатка в наименовании Лемиха».

«Чирков проживал в деревне Лямиха. Моя мама ему будет родная племянница»
«Всё верно, Лямиха. Донесения писались в тяжелых условиях и многое на слух. Спасибо всем огромное, – пишет Ольга Барыкина, – родная племянница Чиркова нашлась».
Да, родная племянница погибшего героя, гвардии сержанта Чиркова тоже случайно заглянула в «подслушку» и была поражена отзывчивостью и неравнодушием своих земляков. Нет, не только плохие дороги и маленькие пособия интересуют наших людей. Гораздо больший резонанс вызывают такие вот истории.
«Нужно сказать огромное спасибо всем людям, кто добывает такую информацию. И даже совсем не важно, чьи это родственники».
«Как хорошо, что родственники погибших быстро нашлись! Берегите память о них! Это наша история и жизнь!»
Племянница сержанта Чиркова, Нина Николаевна Смирнова, в девичестве Чиркова, мало что знает и помнит о своём героическом дяде. Вроде бы, и правда, погиб в Чехословакии, вроде бы, родные пытались искать и хоть что-то узнать о его гибели. Но она была слишком мала, чтобы вникать во взрослые разговоры, тем более если они касались печальных тем. Сейчас она очень рада, что ниточка, соединяющая судьбу настоящего героя с её судьбой, не прервалась, а наоборот, окрепла. И теперь ей есть что рассказать и передать своим детям, внукам и правнукам. А что, вдруг кто-то из них побывает в Чехии, навестит последний приют героя и передаст ему горсть родной земли.
Племянники Ларичкина Андрея Ивановича тоже откликнулись.
- Я всегда знал, что мой дядя – герой, – говорит Валерий Зубков, – я его письмо с фронта, треугольник со звездой частенько читал. Ещё в детстве просил бабушку, чтобы она мне разрешила его взять. Бабушка очень надеялась, что её сын живым вернётся, но, видно, не судьба. Она рассказывала, что однажды пришло письмо от друга её сына. Он написал, что Андрей служил на «катюше», а за ними в конце войны сильно охотились. Вот в одной бомбёжке наш дядя и погиб. Друг обещал обязательно заехать в гости, рассказать поподробнее обо всём, но не получилось. Может, перебросили его куда, а, может, и погиб. У нас даже ни одной военной фотографии дяди нет. Но мы помним и гордимся.