Владимир ПАШКОВ
04.09.2021 г.

Несколько любопытных случаев из жизни учёного-физика, доктора технических наук и просто хорошего человека Алексея ВЕСЕЛОВА

12 сентября 2021 года исполняется ровно 10 лет с тех пор, как ушёл из жизни наш замечательный земляк, учёный-физик, доктор технических наук Алексей Викторович Веселов. Всю жизнь после окончания Горьковского университета имени Лобачевского он проработал в ядерном центре в Сарове. Он сделал по своему направлению более 14 открытий мирового уровня, тем самым внёс огромный вклад в оборону нашего государства.

В июле 2020 года в «Семёновском вестнике» была публикация о нём. Мне показалось, что образ главного героя получился несколько схематичен: родился, учился, работал, достиг таких-то вершин и… ушёл.
Мы с Лёшей (так я всегда его звал) дружили более полувека – со студенческих времён до самого его ухода. Хотелось бы вдохнуть в этот образ больше жизни и души, чтобы он предстал перед читателями человеком со своими принципами, переживаниями, сомнениями и т. д.
Я написал несколько зарисовок о нашей дружбе с Лёшей. Надеюсь, что они не оставят вас равнодушными и дадут более полное представление о том, «каким он парнем был», наш Алексей Викторович Веселов. Сегодня предлагаю вашему вниманию одну из них.

Горе-путешественники

1961 год. После сдачи экзаменов я благополучно перебрался на второй курс пединститута и безмятежно отдыхал в родительском доме на Береговой. Тогда был застроен только один порядок этой улицы, и то не полностью. Перед домами красовался луг, а дальше текла речка Песчанка. На лугу обычно гуляли коровы, тогда ещё многие их держали. Наш дом, как и другие, был недавно построен. Перед ним рос довольно солидный тополь. Он, конечно же, вырос ещё раньше дома.

В этот день я сидел под тополем, опираясь спиной на его ствол. На мне была чёрная рубашка, чёрные тонкие брюки-трико, на голове – жёлтая соломенная шляпа. Лето катилось в июль, и стояла невыносимая жара. Поэт об этом сказал несколько иначе, но суть от этого не меняется. Солнце палило нещадно.
Прилетел скворец, сел на свой скворечник, прикреплённый к тополю, и стал скворчать. Прилетел его собрат, и я понял, что они вместе решили не дать мне подремать. Вдруг пение прекратилось, и в этот момент что-то упало на мою шляпу. Я снял её и посмотрел… Потом я посмотрел на коров, гуляющих на лугу, и стал философски рассуждать: что было бы в мире, если бы коровы летали? Мои рассуждения были уже достаточно глубокомысленными, когда вдруг я услышал стрёкот мотоцикла. Я приоткрыл глаза и увидел во всей красе сидящего на своём красном железном коне Алексея Веселова, Лёшу.
- Чем занимаешься? – спросил он.
- На солнце греюсь и параллельно изучаю потенциальные возможности коров, – ответил я.
- Садись сзади, поехали.
- Куда? – робко спросил я. Его идеи всегда были неожиданны и мало предсказуемы.
- В Чувашию, – запросто ответил он. – Там около Чебоксар друг живёт в деревне. Я с ним вместе работал в «Хохломской росписи». Он сейчас в отпуске и отдыхает дома. Приглашал нас в гости.
- Лёша, – опять робко говорю я, – мне и здесь хорошо.
- Дома успеешь насидеться. А тут новые места увидишь, другую природу, другие впечатления. Я обещал тебя научить кататься на мотоцикле. Вот дорогой и научу.
Последний аргумент сделал своё дело. Я уже не колебался. Надо ехать.
- Надо, наверное, что-нибудь надеть, – говорю я, оглядывая свою чёрную рубашку и местами худые трико. Он тоже поглядел на меня.
- А зачем? Погляди, какая жара стоит, тебе как раз прохладненько будет. Через дырки ветерок лучше начнёт обдувать.

Эх, если бы я знал, что нас ждёт впереди! Я сел сзади Лёши на мотоцикл, и мы рванули! Сияющий день, ласкающий тёплый ветер сделали своё дело. Настроение моё с каждой минутой всё больше улучшалось. Я уже вовсю пел, если так можно было назвать моё орание популярной в то время песни: «Солнце в синеве, в серебряной весне снова улыбнулось мне. Ветер озорной летит, спешит за мной, как наездник на коне…».
Довольно быстро, без происшествий добрались до нашего областного центра и выехали на шоссе Горький – Чебоксары. Здесь Лёша решил сделать остановку, во время которой изложил план дальнейшего путешествия.
- Мы должны до темноты добраться до места, потому что света у мотоцикла нет – лампочки давно перегорели. А в темноте ехать нельзя – водители машин встречных и попутных нас могут не заметить и отправить в мир иной.
Такая перспектива меня не устраивала, и я заметно погрустнел. Лёша, видимо, это заметил и бодро изложил завершение своего стратегического плана: «Не унывай, старичок, мы успеем. Только вперёд!». И мы рванули.

Где-то через полчаса я стал замечать, что тёплый воздух, который ранее меня приятно обдувал, становится всё более холодным. Поднял глаза вверх – небо всё в тучах. Солнце на закате лишь изредка проглядывало сквозь них. Я всё теснее прижимался к Лёшиной спине. Основной поток воздуха Алексей как водитель принимал на себя, и вряд ли тонкая летняя курточка спасала его от холода. Я сидел сзади и злорадно думал: «Сам не оделся и меня отговорил. Теперь страдай!». Нам обоим было понятно, что погода меняется в худшую для нас сторону.
Между тем солнце скрылось совсем, сумерки стали сгущаться. Через полчаса стало темно. По нашим представлениям и дорожным знакам ехать нам было ещё порядочно.
- Надо искать место для ночлега, – уныло изрёк водитель.
Однако легко сказать «искать». Там, где мы ехали, и лесов-то не было. Встречались какие-то маленькие островки из березняка и осины. Мы в своём Семёновском лесном краю привыкли, что лес нас всегда приютит – и дров даст сколько угодно для костра, и от дождя спрячет. А тут – ничего. Заехали мы на один такой островок у дороги, так даже сучка для костра не нашли. Порядок! Местные жители на дрова всё давно вычистили.

Я заметил на обочине вдоль дороги какие-то кучи досок. Подошли с Лёшей поближе и увидели, что это щиты, сколоченные из досок. Такие щиты использовались зимой для задержания снега, чтобы дорогу не передувало. А летом их складывали в штабеля. О, Боже! Ты не оставил на произвол судьбы двух горе-путешественников. Натаскали мы этих щитов, разожгли костёр (хорошо ещё, что спички случайно оказались в куртке). Жить стало лучше, жить стало веселей! Но подоспела другая неприятность – нам очень захотелось есть. Но ни в Лёшиной курточке, ни в бардачке мотоцикла не было даже завалящей корочки. Лёша нашарил в кармане немного мелочи. Появилась надежда, что утром в какой-нибудь деревне, в магазине мы чего-нибудь купим поесть. Главное, была бы надежда! В обнимку с нею мы улеглись спать. Какое там – мы оба крутились, как на вертеле. Один бок греется – другой зябнет, и наоборот. При этом каждый из нас всё ближе подвигался к костру.

Видимо, всё-таки я задремал. Проснулся от запаха – запаха горящей тряпки. Вскочил и заорал: «Лёша, горим!». Он сидел на земле и, ничего не понимая, крутил головой. Потом схватил землю вместе с травой и стал тереть мою ногу ближе к ступне. Я умилялся его «благородством» – ведь он спасал своего друга! После спасения на моём трико была не дырка, а дыра. Я лежал под своей осиной и пытался ответить всего лишь на один вопрос: за что? Вверху на ветерке листья осины перешёптывались между собой: «Смотрите, как он замёрз, уж не родственник ли это наш – он дрожит так же, как и мы?». И старались мне подмигнуть.

Утром во время поисков деревни с магазином Лёша учил меня управлять мотоциклом. На просёлочной дороге и под дождём, который начался ещё ночью. Дорога была очень скользкая, но у Алексея была своя методика обучения. «Управлять мотоциклом надо учиться на сырой просёлочной дороге, – говорил он. – По асфальту дурак бы ездил». После того как мы дважды на этой просёлочной дороге оказались на боку, он заявил: «Ну вот, курсы пройдены. Теперь ты будешь меня подменять, когда я впереди замёрзну».

В какой-то деревне купили мы килограмм пряников. Мелочи как раз хватило. Жадно слопали их, запивая колодезной водой, и поехали дальше. К полудню были на месте.
Увидев нас, Лёшин друг сразу же побежал за дровами, чтобы затопить баню. И топил её два дня. И эти два дня мы из неё почти не вылезали. Только лишь для того, чтобы поесть. Какое наслаждение – эта наша русская, а может, чувашская баня!
Все эти два дня, не переставая, лил дождь. На третий нам показалось, что он поутих, и мы решили отправиться в обратный путь. Лишней одежды нам никто не предложил, и мы поехали в том, в чём прибыли. Дождь и правда слегка смилостивился над нами, по холод никуда не ушёл. Мы ехали, меняя за рулём друг друга. Кто садился вперёд, получал курточку. На этот раз мы твёрдо решили добраться до Горького без ночёвки, поэтому выжимали из мотоцикла всё, на что он был способен.
Начало смеркаться. До Горького оставалось уже немного. И тут случилось то, о чём я до сих пор вспоминаю с дрожью. Я был за рулём. Скорчившись от холода, опустив голову, я мчался по серой ленте асфальта. Что толкнуло меня поднять голову, я не знаю. Но когда взгляд мой скользнул чуть вдаль, я увидел впереди, буквально метрах в десяти, разорванную поперёк дорогу, то есть самую настоящую пропасть. На принятие решения не было даже секунды. Резко поворачиваю влево, до отказа нажимаю на тормоз и по склону лечу вниз, про себя молясь, чтобы остаться на колёсах. Это был не просто кювет, а действительно очень крутой склон длиною под сто метров. Почти в самом низу, когда я погасил скорость, я почувствовал удары по спине. Это Лёша кулаками молотил мою спину, видимо, испытывая новый метод обучения управлению мотоциклом. Когда мы всё осмотрели, пришли к выводу, что только каким-то чудом остались в живых. Возможно, из-за дождей грунт на дороге провалился и образовалась огромная яма метров шесть в длину и примерно столько же в глубину.

Скупой на похвалу Лёша сказал: «Молодец! Не зря я тебя учил ездить». Вот и пойми его – то кулаками лупит, то хвалит. Обозначив яму щитами с обеих сторон, мы поехали дальше. Переночевав в Горьком, утром выехали в Семёнов. Воздух был тёплым, вовсю сияло солнце, и мне захотелось продолжить петь песню, которую я начал петь, выезжая из Семёнова:

Надо мной небо синее,
Облака лебединые,
Всё плывут и зовут
В дальний путь за собой…

Вспоминая это случай, я и сейчас, десятки лет спустя, благодарю Бога за то, что он не дал нам погибнуть. Ладно я, а ведь мог бы погибнуть будущий замечательный учёный-физик, доктор технических наук, сделавший по своему направлению более 14 открытий, зафиксированных на международном уровне, и тем самым внёсший неоценимый вклад в оборону нашего государства.

После нашего путешествия прошло два дня. Я вновь сидел около тополя, греясь на солнце, и заканчивал философское обоснование сделанного мной вывода о том, что происходящая в мире эволюция не должна развиваться в направлении, чтобы коровы летали…
Вдруг раздался стрёкот мотоцикла. Конечно, это был Лёша:
- Садись! Поехали!
- Куда? – со страхом пролепетал я.
- В Топаны, в Воскресенский район. Моих родственников посетим.
- Может, мне одеться? – нерешительно спросил я.
- А зачем? Видишь, какая жара стоит? Тебя хоть немного пообдует. А то ты на солнце, наверное, уже перегрелся. Только вперёд! – бросил он клич, и мы рванули.