Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА10.07.2021 г.

По городу пролетел слух, что две собаки семёновского хозяина стали чемпионами на престижной межрегиональной выставке собак гончих пород. А воспитал этих героев известный в округе хирург и не менее известный заводчик Николай Воянец.

В ходе нашей беседы, да и после, трудно было сделать окончательный вывод, кто же герой нашего сегодняшнего номера газеты: человек или его собаки. Все трое выглядели триумфаторами в окружении блестящих кубков и медалей.

Я и раньше замечала, что собаки похожи на своих хозяев (или наоборот?), а тут окончательно уверилась в этой истине. Нас встретили настороженным взглядом и едва уловимым помахиванием хвоста две потрясающе красивые собаки породы русская пегая гончая в просторном вольере. Крупные головы, атлетически и очень пропорционально сложенные тела, длинные ноги – видно, что собаки серьёзные и сильные, но почему-то их совсем не боишься. Наверное, добрые висячие уши и потрясающе человеческий взгляд тому виной. Но когда они вышли из вольера, чтобы сняться на общий снимок и подозрительно близко подошли к незнакомым людям, у незнакомых людей, то есть у нас, сердце пропустило парочку ударов.

Хирург Воянец – надо отметить, детский хирург – тоже, наверное, в первый момент мог внушить страх своим маленьким пациентам, особенно когда на лбу острым блеском сверкало какое-то зеркальце, а в руках – ещё какой-нибудь инструмент. Но его внимательные, добрые глаза и пара шуточек тут же прогонят страх, и вот уже маленький пациент рассказывает дяде доктору, как его зовут и что у него болит.
Да, науку общения с людьми, причём проблемными, больными людьми доктор Воянец за сорок лет изучил на отлично. Похоже, и в воспитании собак эта наука сыграла главную роль.

Мечта с детства

Но не всегда же наш герой был доктором и известным заводчиком?
- Не всегда, конечно, но кажется, мечтал об этом с раннего детства. Может, неосознанно, но мечтал. Родился я в Белоруссии, в посёлке Мозырь, что в Полесье, пятым, предпоследним ребёнком в семье. Всё детство проходило в лесу, ружьё в руки лет в пятнадцать взял, а вот собаки охотничьей у меня не было. К окончанию школы твёрдо решил стать врачом и обязательно хирургом. Старшая  сестра уже окончила к этому времени Ленинградский медицинский институт, вышла замуж за горьковского парня и уехала с ним в Горький. А потом и меня к себе позвала, сказала, что здешний медицинский – один из лучших. И я поступил.
Три курса отучился и увидел её – Наталью Ивановну свою, она только поступила на первый курс. Как только первый раз приехал в Семёнов, сразу же влюбился и в эти места – здесь леса почти как у нас, в Полесье, я будто воздуха родного глотнул. Так что выбором после окончания ординатуры не мучился, хоть мне и предлагали должность в Нижегородской клинической больнице. А в Семёновской больнице врачи тоже всегда были нужны, вот и стали мы на пару с женой работать. Общие проблемы, общие темы для разговоров – если бы не бабушки, не знаю, как бы смогли детей на ноги поднять с нашим ненормированным рабочим днём. Но как-то справлялись, даже дом начали строить.

Николай Петрович не очень охотно говорил про детей, их с супругой постигло самое страшное горе, которое только может быть послано человеку, – сына они потеряли.
- Ну, теперь уж это дело прошлое, затянулось немного, но рубец всё равно остался, бередить не хочется лишний раз. Но дочь у нас замечательная. По нашим стопам, правда, не пошла – видно, нагляделась на нашу круглосуточную работу и решила не рисковать. Живёт в Москве, а внучка вот у нас гостит, наша Софья. Внук часто приезжает. Он у нас – подающий большие надежды баскетболист, я ему даже корзинку укрепил, чтобы тренировался. А Софья – моя помощница, она собак любит почти как я.

- Бывалые люди говорят, что охотник без собаки – всего лишь пол-охотника. Охотник с собакой – это уже два охотника, объединённых единой страстью.  Это так?
- Абсолютно верно. В Семёнове я сразу познакомился с охотниками, но здесь они в основном с лайками на лося, на кабана ходят. Гончары мало у кого были. А мне именно они всегда нравились, и именно русская пегая. Александр Корьёв, тоже гончатник, подарил мне первого щенка – Добывая I. Вот с него и началась моя настоящая жизнь. Умнющий был пёс. Один раз потерялся, месяца полтора я его искал, уже отчаялся. И вдруг сообщают, что где-то видели похожего. Поехал я в деревню Гари – это за десятки километров от того места, где он потерялся. Вот это встреча была, как в душещипательном кино! А другого любимца волки загрызли. Анчар, хотя по паспорту тоже Добывай. Я даже передать не могу, какое это горе. Ведь, чтобы собаку на ноги поставить, нужно года два-три, и не только время нужно, но и силы, терпение, любовь, строгость и профессионализм. А он лучшим был, на всех выставках побеждал. По экстерьеру среди своих собратьев вообще эталон. Два диплома первой степени имел – это большая редкость. Элита, одним словом. Пошли мы с ним в лес 2 января, да так он там и остался. На следующий день я только кровавые останки от него нашёл.

Всего у меня пятнадцать собак было. Гончары долго не живут – слишком много энергии тратят. По полсотни километров по лесу наматывают. Но и восстанавливаются хорошо, прокормить их не так-то легко. Наш двухлетний герой по восемь литров за день съедает. Геркулес уважают, макароны, но – чтобы с мяском! А уж когда в лес приходим, все ягоды их, уплетают за милую душу.

Мы со своими собаками и правда единое целое. Они меня чувствуют, а я их. Но для этого нужно много времени, терпения и любви. Я даже не представляю, как бы я без них жил.

Другие дети

- Так кто вы всё-таки – охотник или заводчик?
- Одно не может быть без другого. Но для меня добыча – не главное, хотя, чего говорить, без мяса мы не живём. Я со своими чемпионами мог бы по десятку зайцев на раз добывать, но мне этого не нужно. Но так здорово наблюдать, как они работают, и понимать, что именно ты приложил к этому руку и душу!

- Трудно понять, как под завязку загруженный работой хирург мог находить время на такое серьёзное увлечение.
- Ну, во-первых, это не увлечение, собаки – это моя жизнь. Если бы не они, вряд ли бы я смог со своей работой сохранить здоровье – и физическое, и моральное. А тут придёшь после операции, которую провёл, к примеру, трёхмесячному ребёнку, а тебя встречают другие дети. Как-то сразу переключаешься, уходит страх за жизнь больного ребёнка, приходит надежда на лучшее. Положительные эмоции зашкаливают, и ты уже готов к следующей своей смене у операционного стола.
Да, работа хирурга очень трудная, пожалуй, вторая после шахтёров, и она требует восстановления, точно так же, как требует восстановления затраченная собаками на охоте энергия.

- Я, конечно, не ем, как мои «малыши», – смеётся Николай Петрович, – по-другому восстанавливаюсь. Идём мы с ними в лес, и как только вдохнёшь этот воздух, почувствуешь, как натянули мои мальчики поводки, стараясь побыстрее сорваться в гон, услышишь их специфический лай – душа поёт. Сразу все проблемы и заботы на второй план уходят. Жить хочется.

Не меньше пятнадцати собак воспитал Николай Петрович, вложил в них свою душу, и они платили ему своей любовью, преданностью и отличными показателями на всех выставках.

- Всегда было интересно, понимают ли собаки, выступая на выставках и получая заслуженные награды, что они – лучшие, элита? Или всё же эти показательные выступления нужны только людям? Не являются ли эти мероприятия своеобразной ярмаркой тщеславия?
- Абсолютно не согласен. Разумеется, приятно, когда твою собаку признают лучшей, но это не из тщеславия, это профессиональное подтверждение твоей работы. И никогда не знаешь, каков же будет результат, до самого финала не знаешь. Такая интрига и такой адреналин! Собаки это тоже чувствуют. Они вообще своего человека на подсознательном уровне чувствуют, гораздо тоньше, чем человек.

Десять тысяч операций

- Сколько было собак у заводчика Воянца, мы уже знаем. Сколько ещё будет – покажет время. А помнит ли хирург Воянец, сколько операций за свою врачебную деятельность он провёл?
- Точно не скажу, но приблизительно можно подсчитать: по 200-250 операций в год за сорок лет непрерывной службы. Вот и считайте.

И мы подсчитали, хорошая получилась цифра – ровно 10 тысяч.

- Вы совсем недавно на пенсию ушли. Как решились на такой шаг?
- Время, наверное, пришло. Тяжело было, не скрою. Это всё наше совдеповское воспитание, когда думаешь, как уйти, как бросить всё, когда корабль не в самом своём лучшем состоянии находится. Трудно сейчас медицине приходится, это каждому ясно. Валится всё, рушится на глазах, что когда-то составляло лучшую в мире медицину. К сожалению, я, да и все мои коллеги, с которыми бок о бок проработал не один десяток лет, ничего не могут изменить. Разве только вкалывать до последнего вдоха, как наш Галкин. У меня болит душа за нашу больницу, но, как говорится, я сделал всё, что мог, пусть другие сделают больше. Только бы вот пришли они, эти другие.

«Редкий бриллиант»

И тут на сцену, то есть во двор, вышла хозяйка, без которой вряд ли бы так удачно состоялась гармоничная жизнь хирурга и охотника.

- Да, он у нас всегда был в одном флаконе, – смеётся Наталья Ивановна, – и даже не два компонента, а гораздо больше. Редкий бриллиант, теперь уж я это точно поняла. И как хирург сложился, и как добытчик для семьи, и вот теперь широко известный в узких кругах заводчик. Я ему даже немного завидую – есть у человека дело, которому он служит. Это не каждому дано. А если бы вы знали, какие огурцы он выращивает! Да чего там, сейчас принесу, оцените. Меня он к ним не допускает, только в качестве «консерватора» – в смысле, заготовки на зиму делать. А из своей родной Беларуси саженцы малины привёз. Так ведь прижились, такие ягоды крупнющие! Каждый день ватрушки пеку с черникой – тоже он приносит из леса, Софья ему помогает, ей тоже наши леса нравятся.
Вообще, сейчас Николай как-то одомашнился. Иногда даже хочется, чтобы куда-нибудь на охоту уехал. Дети-то и молодая жена его не очень сдерживали, а вот внуки сильно к дому привязали. Мы и на выставку вместе ездили, такое удовольствие получили! Нет, что ни говорите, а приятно, когда твои побеждают.
- Без Натальи Ивановны мне было бы трудно, или если бы она другой оказалась, – признаётся Николай Петрович. – Она мне помогает, а это значит, понимает. А когда тебя понимают, у тебя всё получится. И дело даже не только в том, что она  собак покормит, когда меня нет, просто я чувствую, я уверен, что моё любимое дело ей не в тягость, что она принимает его, как своё.
- Так а что его не принимать-то? – говорит Наталья Ивановна, – если от него, кроме пользы, никакого вреда. Вон с выставки сколько призов привезли, кроме кубков, за которыми, кстати, очень трепетно следим: два надувных матраса наши собачки получили, палатку, корма сухого надолго хватит. Одна сплошная прибыль.  А посмотрите, какой вольер Николай своим любимцам построил!
Да, вольер больше напоминает хороший, добротный дом, где и зимняя изба, и летняя, и просторная площадка для прогулок.
- Мы раньше на этом месте кур держали, – поясняет Николай Петрович, – а потом подумали: ну их, зайчатина не хуже, и добавили жилых квадратных метров своим собакам.

Эпилог

Мне в итоге так и не удалось выяснить, с кем я беседовала, – с известным хирургом или удачливым охотником и признанным заводчиком.
- Да я уж вот несколько месяцев как не хирург, пенсионер я. А про собак могу говорить часами. И даже не стесняюсь говорить, что они у меня – лучшие, почти все к элитному классу относятся. А это и есть главная цель каждого заводчика. Нет, собачьи выставки – это не показуха, это средство выведения лучшей породы. Вот Андор мой, ему нынче десять лет исполнится и, значит, это была его последняя выставка. Он тоже сделал всё что мог. Но сделал многое. Какие щенки у него! Но теперь уже и для вязки возраст кончился. Будем мы с ним по-стариковски в лес по утрам бегать. Но на свой заслуженный отдых он ушёл триумфально – главный кубок на выставке взял и ещё три приза в других номинациях! И сынок от него не отстаёт, ещё один мой Добывай. Он тоже нынче отметился, кубок юниора взял. Так что, живём, продолжаемся…