28.07.2020 г.

О его жизни и творчестве сказано и написано всё, или почти всё. Это – ценные сведения и свидетельства той эпохи, собранные по крупицам на протяжении многих лет благодаря литературоведам, краеведам и родственникам поэта.

Для нас, его земляков, важна каждая деталь его короткой биографии. Полная версия истории судьбы Бориса Корнилова нашла свое отражение в книге Натальи Соколовской «Я буду жить до старости, до славы», куда вошли документальные материалы рукописного отдела Пушкинского Дома, а также семейного архива (письма и фотографии, хранившиеся у дочери поэта Ирины Борисовны Заборовой).

Анедавно Ирина Борисовна поделилась с нами своей радостью – новонайденным материалом, еще одним автографом своего отца, ранее неизвестным. Это, казалось бы, ничем не примечательное письмо бытового характера, вместе с тем связанное с трагическим периодом жизни Корнилова – арестом в марте 1937 года. Это было единственное письмо, которое получила его жена Людмила Григорьевна Борнштейн из застенок НКВД. Оно же стало и последним в его жизни. С этого момента связь с миром оборвалась…

Письмо отправлено 21 марта, на третий день после ареста. Написано на фрагменте казенного бланка НКВД (вероятно, бланка протокола допроса обвиняемого или свидетеля). Вот текст этого письма: «Милая Люся. Чувствую себя хорошо, не беспокойся. Расти Сашку. Во что бы то ни стало, устрой с квартирой - продай что-нибудь. Напиши заявление о просьбе свидания со мной. Пришли мне легкого табаку, табачной бумаги, спичек, джемпер и прочих продуктов. Простыню. Крепко-крепко целую тебя, Тасю и Фомку. Всегда твой Боря. P.S. Зощенко привет, если можно займи у него. Б.К. Милая моя, напиши папе и маме, чтобы слали что-нибудь. О моем аресте не пиши. Ну надеюсь скоро целовать тебя. Заявление подай сразу же и передачу - как получишь это письмо. Напиши мне по адресу ул. Воинова, 25 ДПЗ. II корпус, 90, мне. Напиши, как твое самочувствие, что предпринимаешь. Боря».
На оборотной стороне листа - перечень продуктов с указанием нормы (видимо, для передачи).

В своем послании, как мы видим, автор письма находит слова, пытаясь уберечь жену, которая ждет ребенка, от тревоги.

Но вот родится не «Сашка», как пишет в письме Корнилов, а дочь Ирина, которая спустя многие годы скажет: «Моему отцу не дали взять меня на руки».

Письмо требует еще некоторых пояснений. Когда Корнилов нежно-шутливо пишет: «Целую тебя, Тасю и Фомку», имеет в виду еще и домработницу, и собаку (это ирландский сеттер, который был у Корниловых). А просьба «занять у Зощенко» связана с тем, что денег, чтобы взять с собой, на момент ареста в доме не было, и пришлось небольшую сумму взять у домработницы в долг. Вот как позднее писала о тех тяжелых днях Людмила Григорьевна Таисии Михайловне (матери Б. Корнилова): «Было очень страшно. Даже те 60 рублей, что каждый месяц нужно было носить Борису (больше нельзя было), и то надо было доставать, продавая то одно, то другое». Сама Людмила Григорьевна чудом избежала ареста. А о том, что арест готовился, известно из Списка осужденных Военной коллегией Верховного суда Союза ССР в феврале 1938 года.

Когда Борис Корнилов писал письмо, ему оставалось совсем немного до гибели. И он словно предчувствовал это:

И птиц надо мною повисла толпа,
Гремя составными крылами.
И тело мое,
Кровожадна, слепа,
Трехпалыми топчет ногами.
На пять километров
И дальше кругом,
Шипя, освещает зарница
Насильственной смерти
Щербатым клыком
Разбитые вдребезги лица.
                           («Война», 1930 г.).

Л. Бритова,
сотрудник музея
Фото предоставлено автором