02.06.2020 г.

История городской школы №1 хранит немало имён интересных людей. Об одном из них, Николае Александровиче Волкове, мы недавно рассказывали на страницах районной газеты, а сегодня хотим вспомнить ещё об одном талантливом человеке, учителе немецкого языка Елизавете Георгиевне Поливановой.

Милый друг

Пожелтевшие страницы девичьего дневника… Аккуратно переписанные стихотворения, записи подруг и между ними – маленький листочек календаря. На нём советы: как нужно готовить себя к жизни и чем при этом руководствоваться. О чём же могла мечтать молодая девушка, выпускница Мариинского института благородных девиц?
«Тщетны все попытки улучшения жизни без жертвы. Попытки эти только отдаляют возможность улучшения. Лучший человек тот, кто больше всех старается совершенствоваться, счастливейший же тот, кто чувствует, что он совершенствуется». Вот с такими взглядами вступала в жизнь Елизавета Георгиевна Кубаровская – «милый друг Лизанька», как называла её в письмах одна из подруг.
27 лет она прожила в Семёнове и внесла немалый вклад в литературную копилку нашего города. Она не входит в круг широко известных поэтов, но именно о таких литераторах профессор С. А. Венгеров сказал: «Бывает даже так, что мелкий писатель сплошь да рядом ярче характеризует ту или иную эпоху, чем писатель крупный».

Как известно, всё начинается с детства. Елизавета Георгиевна – четвёртый ребёнок в семье Кубаровских. Родилась она 14 декабря 1886 года в селе Княгинино Нижегородской губернии. Когда ей было шесть лет, она вместе с родителями приехала в Нижний Новгород. Училась в Мариинском институте благородных девиц.
Отца Елизавета Георгиевна не помнила, он умер, когда девочке едва исполнилось три года. Четверо детей Кубаровских – Леонид, Никанор, Василий и Елизавета – остались на попечении матери.

Всю жизнь ты шла тернисто, без отрады,
Без ропота тяжёлый крест несла,
Всю молодость, все силы отдала
Другим, не требуя себе награды.
Священным пламенем душа пылала,
Искала света ты всегда во всём.
Могучим вдохновения огнём
От бурь житейских ты себя спасала,

– напишет впоследствии о своей матери её младшая дочь.

Семья бедствовала, старшие дети учились за казённый счёт. Учительская судьба Лизы была предопределена – нижегородский Мариинский институт благородных девиц выпускал гувернанток, учителей музыки, немецкого и французского языков.

В глуши семёновских лесов

Уездный город Семёнов сыграл особую роль в жизни Лизоньки Кубаровской: здесь она была молода и счастлива, здесь познала горечь утрат и надела траур. В начале XX века, перед великими революционными потрясениями Семёнов имел наиболее привлекательный вид. В центре его на замощённой булыжником площади возвышался величественный собор на колокольне которого висел колокол, отлитый к трёхсотлетию Дома Романовых. Рядом с площадью был разбит липовый парк, а возле него поблескивал небольшой пруд. От площади лучами расходились восемь улиц, главная из которых называлась, как и в Нижнем Новгороде, Покровкой, в отличие от других имевшая не деревянные, а кирпичные тротуары. На ней располагались и магазины, дополнявшие каменные торговые ряды, сооружённые против собора.
Были в городе ещё старообрядческая да кладбищенская церкви и деревянный храм в Солдатской слободе. При всей планировочной симметрии, утверждённой в былые годы властительной Екатериной, Семёнов не утратил благостного уюта налаженной жизни с обильной зеленью у деревянного жилья, с рябинами и черёмухами в палисадниках, с зелёными выгонами и лужайками, с хлебным запахом дыма из труб, с широким торгом местной снедью и кустарными поделками, которому никогда не хватало обширной Базарной площади с её лабазами.
Со стороны нижегородской дороги Семёнов начинался прокопчёнными кузнями, где выковывали всякий инструмент. Известен был по всей округе искусный мастер Строинский, изготовляющий плотницкие и ложкарные топоры и тёсла. Для кержацких лодочников, выдалбливающих ботники, готовили рабочую снасть братья Ладиловы. Повсюду по усадам торчали похожие на баньки лачильни, где красились деревянные ложки да чашки.

«Позабыв себя»

В 1908 году Елизавета Кубаровская вышла замуж за коллегу брата, семёновского земского начальника Владимира Викторовича Поливанова, блестящего офицера, выпускника Высшего артиллерийского Михайловского училища, сына костромского губернатора. Здесь начала заниматься в кружке художественной самодеятельности, которым руководил её брат, участвовать в благотворительных концертах. Как часто путешествовал по концертам домашний рояль Кубаровских! Средством передвижения была телега, запряжённая лошадью. Здесь, в Семёнове, Елизавета Георгиевна продолжила писать стихи.

Я хочу всех любить, я хочу всех любить без изъятия,
Всем открыть широко я хотела б объятия,
Я хочу успокоить страдающих нежною лаской,
Тихою сказкой.
Я хочу, чтоб со мной позабыли все муки сомнения,
Я хочу, чтоб со мною не знали ни слёз, ни мучения,
Я хочу всем служить и для всех быть рабою, любя…
Позабыв себя.

Начинается Первая мировая война. Горе пришло в семью Поливановых-Кубаровских осенью 1914-го: на фронте погиб брат Леонид. Он, поручик запаса, с тремя маршевыми ротами семёновцев, входящими в нижегородскую дружину, ушёл на фронт. В ночь с 5 на 6 ноября Леонид погиб в ночной атаке у Адамовского леса, близ города Березина. Свою первую книжку стихов «Сумерки души», напечатанную в 1915 году семёновской типографией Красильникова, Елизавета Георгиевна посвятила своему погибшему брату.

Тебе я сумерки души и плач мой отдаю,
Тебе мою тоску, тебе – печаль мою…
Тебя – ушедшего – я сердцем буду ждать,
И образ твой…  меня он будет вдохновлять.

На книжице скромная надпись: «в пользу раненых». Вся выручка от издания передавалась местным госпиталям. В сборнике 24 страницы и 22 стихотворения.
Серая уездная жизнь хмурой военной России наложила отпечаток на первый период творчества поэтессы. Этому способствовали и личные потери близких. Печаль, тоска, жизнь в России – основные мотивы стихотворений. Но сквозь них иногда прорывались светлые солнечные мотивы. Семёновское издание книги «Сумерки души», отмеченное печатью талантливости её автора, – хороший человеческий документ о жизни сумрачного и растерянного начала XX века.

Я не верю, не надеюсь, не люблю,
Но в безверье искру веры я ловлю,
Без надежды я не знаю, как прожить –
И любить.
У меня в душе печально и темно,
В сердце свет моём погас уже давно,
Я – без веры, без надежды, без тепла –
Умерла….

Книга заканчивается стихотворением «Не понять…», в котором автор осуждает войну.

«Едкие послания»

В 1916 году Елизавета Георгиевна начинает работать в женской гимназии, что располагалась на улице Семёновской (ныне улица Гагарина, 46), ведёт уроки иностранного языка. Во время открытия мужской прогимназии работала и в ней. После революции оба эти учебные заведения были закрыты. Елизавета Георгиевна преподаёт в школе ХОД (художественной обработке дерева, ныне техникум), а также в железнодорожной школе, расположенной в национализированном доме Зуева (ныне улица Ленина, 16).
Она также заменила брата на посту руководителя самодеятельного театра. Желающих быть артистами оказалось много. Активное участие в работе театра принимали Пётр Тарасович Корнилов и Таисья Михайловна Остроумова – будущие родители поэта Бориса Корнилова, а также Семён Гаврилович Рекшинский.
Сама Поливанова для спектаклей написала много пьес. Многие вспоминали её драму из жизни слепых «Ошибка». Творчество стало настоящей страстью Елизаветы Георгиевны. Она вспоминала: «Стихи стала писать с 9 лет. У меня долго хранилась тетрадка тех детских стихов. Мы, Кубаровские, все писали: мать, братья Леонид и Никанор. Я и в институте писала. В Семёнове, когда железную дорогу строили, с 1914 года стала писать сатирические стихи».

Толстая, в 168 страниц, тетрадь в клеенчатой обложке хранится в нашем музее. Строительство железной дороги через Семёнов проходило трудно. Окрестные крестьяне подрабатывали извозом и со строительством дороги могли потерять свои доходы. Больше всего поэтессу возмущало разгильдяйство и воровство чиновников. Чередой проходят в стихах конкретные герои – следователи, члены уездного суда, инженеры-строители, подрядчики, болтуны-завистники, не забывающие использовать затянувшуюся стройку для своего кармана. Здесь – эпиграммы, едкие послания, как их называла сама Елизавета Георгиевна. Конечно, они не могли быть напечатаны.

И скучно, и грустно, и не к чему поезд подать.
Ещё не создали вокзала…
Спешить ли? Что толку напрасно рабочих гонять?
Есть тридцать процентов начала.
Возить… Но кого же?
Толковых ведь девушек нет
В Семёнове здесь, вероятно…
...Вот если б 15-16 бы девушке лет,
Поездить с такою приятно.

В 1917 году с контузией вернулся с фронта муж. Судьба его сложилась драматично. После революции бывший царский офицер был подвергнут аресту, конфискации имущества, мобилизации на фронт. В 1919 году его привезли с фронта в Семёнов. Здесь в тифозном бараке он и умер. Похоронен на кладбище при церкви Всех Святых.
Елизавета Георгиевна осталась вдовой с дочерью на руках. А новое время выражало себя категорично, броско, напористо. В Семёнове власть утверждалась силой. В середине января 1918 года под гром набата сошлись на Соборной площади, чтобы выразить протест против захвата власти Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Красногвардейцы и солдаты из уездной воинской команды выстрелами разогнали двинувшийся на них народ, убив и ранив несколько человек.
Летом того же года создаётся большевистская организация. В следующем году заявляет о себе комсомол, куда потянулась беспокойная молодёжь.

«Чёрная рамень»

В 1922-м вышла новая книга Поливановой «Чёрная рамень». Имеет автограф «Дочке-вдохновительнице от мамы. 14.07.1922 г.» Книга издана в Нижнем Новгороде – типография Красильникова в Семёнове уже не существовала. На лицевой стороне обложки, чуть ниже названия, имеется надпись: «В пользу голодающих». Сама поэтесса признавалась, что этот сборник любит больше. Природа родного края, могучие керженские леса, напоенные ароматом осени, люди – всё это основные мотивы нового сборника.

Я открыла глаза… я очнулась от сна…
Было яркое утро восхода…
У балкона внизу шелестела волна,
И звала, распускаясь, природа.
И открылся широкий мне путь впереди,
И печальные годы забылись…
Мне сказал мой любимый и сильный: иди! –
И мечтанья в восторг воплотились.

Тридцать четыре странички, двадцать пять стихотворений, таких разных по тематике и настроению.

Великий ли день или осень понурая,
Лето ль с его изумрудом полей –
Тихо склоняются сонные, хмурые
Головы старых еловых ветвей.
Ширь однотонная, жизнь горделивая,
Тёмный, безлиственный, жуткий покой…
Грусть безысходная, грусть молчаливая
Душу сжимает могильной тоской.

У сборника «Сумерки души» автор Е. Поливанова, а у «Чёрной рамени» – Е. Кубаровская-Поливанова. Почему так? Скорее всего потому, что хотела сохранить память об умершем муже и погибшем брате.
Смерть мужа, тяжёлые двадцатые годы принесли Елизавете Георгиевне определённые трудности, в результате которых она приняла решение об отъезде в 1924 году в Ташкент, где жил её брат Василий Георгиевич. В архиве Поливановой есть любопытный документ, адресованный единственному на Ферганском красном фронте хирургу В. Кубаровскому. Председатель Совнаркома Туркестанской республики писал ему в январе 1920 года: «Посылая подарок, выражаю от имени Совнаркома благодарность за неутомимую и самоотверженную заботу, проявленную Вами к красноармейцам и рабочим Ферганского, Бухарского и Закаспийского фронтов в период 1917-1920 годов».
В послевоенные годы сотрудник Ташкентской клиники Кубаровский разработал и обосновал новый способ лечения гангрены у раненых. Грянула отечественная война, и снова врач на фронте. Оттуда он уже не вернулся. В Ташкенте Елизавета Георгиевна работала преподавателем в обществе слепых, одновременно руководила кружком самодеятельности. За пять лет работы со слепыми её не покидало чувство жалости к своим ученикам, которые её очень уважали.

Возвращение

В 1929 году Елизавета Георгиевна вернулась в Семёнов. В городе ещё много старины, непорушенного быта, старой мебели и потемневших намоленных икон. И ещё горят лампадки в киотах, подтверждая незыблемость веры, вопреки всем новшествам и перестройкам. И пусть висит себе над воротами тюрьмы, огороженной частоколом, красное полотнище «Труд искупит вину», пусть дребезжат по центральным улицам пролётки с уполномоченными, пусть играет духовой оркестр «Интернационал» – как думал про себя обыватель, всё, в конце концов, проходит, а долгожданный покой с вечерним звоном останется. Но однажды вздрогнул Семёнов, когда среди жаркого лета рухнула на площадь высокая колокольня Вознесенского собора, в котором крестили сотни младенцев нескольких поколений.
Поливанова начинает работать в школе-девятилетке (ныне это наша родная школа №1) и в техникуме. Одновременно руководит самодеятельным театром. Артисты техникума ставили пьесы «Николай I», «Крылья», «Злодейство и любовь», на которые приходило много зрителей, и не только из числа студентов. В нашей школе Елизавета Георгиевна вела драматический кружок, который подготовил и показал учащимся и их родителям несколько спектаклей.
В 1934 году Поливанова вместе с дочерью переезжает на Бор, и в её жизни открывается новая страница. Более 40 лет Елизавета Георгиевна прожила в этом городе. Учила ребятишек немецкому языку, применяя на уроках необычные методические приёмы. Так, дежурный по классу должен был подготовить небольшую информацию о памятных датах календаря. И звучали в начале урока сообщения о Стендале, годовщине Октябрьской революции, Парижской коммуне… И хотя в годы войны Елизавета Георгиевна будет говорить своим ученикам о необходимости знать язык врага, для неё немецкий никогда не станет языком фашизма, он был и оставался языком Гёте, Гейне, Шиллера. Свои уроки она всегда сопровождала интересными наглядными пособиями, причём рисовала их сама. Знаток языка, музыки, она была и хорошей художницей.

«Ваша немка»

За свой многолетний педагогический труд Елизавета Георгиевна награждена орденом Ленина. Для неё в понятие педагогический труд входили не только уроки. Театр – вот неизменное увлечение, её любовь, её детище. Она умела ставить спектакли. Хороший режиссёр, музыкант, художник-декоратор в одном лице. К ней в кружок записывались и взрослые, и дети. Школьные спектакли на Бору становились настоящим культурным событием. Ребята показывали их на родительских собраниях, выезжали с шефскими спектаклями за пределы школы.

Ныне ученикам Поливановой уже далеко за 70. Но они и сегодня отзываются об учителе с большой теплотой. В своих воспоминаниях они часто произносили слова «любимая», «любила». Их любовь была взаимной. Эта маленькая, слегка сутуловатая женщина осталась их верным другом и любимым учителем. А стихи, написанные Елизаветой Поливановой в начале 20 века, стали её жизненным кредо:

Я хочу всех любить без изъятия,
Всем открыть широко
я хотела б объятия…

В архиве музея борской средней школы №4 хранится обычный листок из школьной тетради в клетку, где к выпускникам школы обращается старая учительница. Из неподписанного листка было ясно, что автор – учитель иностранного языка. Она вспоминала, как нелегко было преподавать немецкий в годы войны, и лишь только стремление удрать на фронт, встретиться там с фашистами и «серьёзно поговорить» с ними заставляло учеников зубрить эти сложные немецкие глаголы. Письмо так и было подписано: «Ваша немка». Не одно поколение выпускников семёновской и борской школ, культпросветтехникума помнят свою «иностранку».

М. ЗВЕРЕВА,
Л. ШТУРМИНА,
учителя школы №1