Ирина КОЛОБОВА
05.05.2015 г.

Семидесятый год без войны и приближающийся День Победы стал для большинства из нас своеобразным тестом на память. Каждый пытается хорошенько вспомнить всех своих родных и близких, воевавших за наше мирное небо. Взрослые достают семейные альбомы, чтобы освежить память, а молодежь хвастаются друг перед другом количеством воевавших предков, значимостью их подвигов и наград.

К нам в редакцию рекой текут письма, в которых люди рассказывают о подвигах своих героев. Присылают пожелтевшие фотоснимки, любовно хранимые в семейных альбомах. Приносят, как драгоценную реликвию, коробочки и свертки с орденами и медалями, чтобы не было никаких сомнений в настоящем героизме отцов, дедов и прадедов.

Эти письма, звонки и визиты являются главным подтверждением тому, что мы не забыли, помним, любим, гордимся и благодарим.

Но есть такие семьи, в которых материально подтвердить память о родственниках, воевавших на фронтах Великой Отечественной, просто нечем. Память живет только в сердцах. На днях в редакцию позвонила Зинаида Афанасьевна Калугина и со слезами в голосе просила хоть что-нибудь написать о ее отце, пропавшем без вести в сорок втором году.

Встретив нас на пороге квартиры, Зинаида Афанасьевна долго извинялась, что, может быть, зря нас побеспокоила.

- У меня ведь от отца только одна маленькая карточка осталась да один-единственный треугольник, – дрожащим от волнения голосом сказала женщина. – Сама я в июле сорок первого родилась шестым, последним ребенком. Об отце знаю только со слов матери – вроде бы, и не должна я его так любить и помнить. Но сидит в сердце какая-то больная заноза и не дает спокойно жить и дышать. Ведь он же был – отец мой. Он дал мне жизнь, а я даже не знаю, где его могила.

Афанасий Семенович Морозов, уроженец деревни Перелаз, ушел на фронт в сорок втором году, этим же годом датируется и его единственное письмо, и извещение о безвестной пропаже.

Письмо, которое его дочь сжимала в руках, было написано на твердой оберточной бумаге. И, как это повелось у всех простых солдат, ушедших на фронт от семьи, от хозяйства, от повседневной привычной жизни, в нем не было ни единого слова о войне, боях, страхе и смерти. Большую часть письма занимали поклоны и приветы всем родственникам, причем названы все поименно. Обращение к жене очень уважительное. Он просит свою Марию позаботиться о дочерях (их в семье тогда еще было шесть, позже две из них умерли от голода). Сообщает, что выслал в письме пять рублей на подарок ко дню рождения Насте, одной из дочерей. Пишет, что находится недалеко от Рязани. Обычное письмо отца семейства своим родным.

Обычное, если не учесть, что после него больше не было ничего, только глухой мрак, пустота, безысходность и безызвестность. И все же, по сравнению с другими, кто получил не подлежащие обжалованию похоронки, Мария Васильевна находилась тогда в лучшем положении. Она надеялась и продолжала ждать. Глотала слезы при виде пухнущих от голода детей и ждала. Хоронила дочерей и продолжала надеяться. Надрывалась на полевых работах в качестве лошади и верила – придет, поможет, и все будет хорошо.

А как не верить, если все цыганки-гадалки, шастающие в то время по российским деревням, в один голос убеждали, что жив ее Афанасий, в плену находится и скоро вернется – стол, дескать, Мария, готовь. И Мария со светящимися от счастья глазами совала в черные, жадные руки обманщиц бесценное сокровище – десяток накопленных к радостной встрече с мужем яиц. Ничего, успокаивала себя женщина, к его приходу еще накоплю.

Зинаида Афанасьевна не может сдержать слез при этих воспоминаниях.

- Мы очень долго надеялись, что отец вернется, – продолжает она. – Когда сосед наш Абрам Сидорович Мошков с фонта пришел, сказал, что видел отца как раз в сорок втором году под Москвой. Он живой был. Я помню, что он что-то про березовую рощу рассказывал, вроде как отец уходил по ней. Это еще больше маму обрадовало. Но время шло, а отец не возвращался. Я уже стала подрастать. У меня малокровие было, и мама со старшими сестрами меня всегда жалели, не давали тяжелую работу делать. Мне сейчас так стыдно! Особенно один случай вспоминается, когда я корову из стада привела и даже во двор не загнала, потому что подружки меня ждали, гулять надо было. Я видела, как корова сломала калитку, а обессилевшая, больная мама упала, споткнувшись об нее. Но я все-таки убежала гулять. Это для меня сейчас самое больное воспоминание. Если бы все назад вернуть…

- Став взрослой, я неоднократно обращалась и в военкомат, и в архивы, – продолжает рассказ Зинаида Афанасьевна, – но мне везде давали короткий ответ: пропал без вести. За долгие годы мы уже свыклись с мыслью, что отец не вернется, но в сердце, особенно у мамы, продолжала жить надежда. Я маленькая была и все хвалилась перед подружками, что мой папа обязательно придет. А вот потом стало хуже. У всех, чьи отцы погибли, хоть какие-то документы остались и награды, а у нас – ничего. Даже когда памятник погибшим воинам у нас в деревне устанавливали, там не было фамилии отца, только спустя много лет ее добавили. Мама после войны как будто каменная стала, ничего почти об отце не рассказывала, да и некогда, конечно, было. Я, только став взрослой, поняла, сколько ей пришлось пережить. Люди-то ведь не особо церемонились, могли и уколоть побольней, мол, наверное, твой муженек в плен попал, да там и остался – живет, наверное, припеваючи и в ус не дует. 

- Вот если бы это в самом деле было так, – не сдерживая слез, говорит женщина, – я бы, наверное, даже обрадовалась, ведь после него, возможно, остались бы дети и внуки, а значит, мои родные. А уж если бы случилось чудо и мне вдруг сообщили, что найдена могила моего отца, так я бы на край света побежала.

К сожалению, ничем обнадежить Зинаиду Афанасьевну мы не могли, и напоминание о том, что таких, как она, в стране очень много, тоже вряд ли могло бы послужить утешением. Да, страна наша огромна и война была слишком страшной и разрушительной, но для каждого из нас она исчисляется не миллионами погибших, а гибелью одного-единственного родного и любимого человека.

Чтобы надежда, живущая в сердце Зинаиды Афанасьевны Калугиной и многих, таких же, как она, не исчезла, мы публикуем комментарий начальника Семеновского военного комиссариата Ю.А. Вавилова.

- Судя по всему, эта женщина обращалась в военкомат очень давно, – сказал Юрий Алексеевич, – сейчас очень многое изменилось. Люди занимаются поисками пропавших без вести родственников, так сказать, частным путем, посредством многочисленных интернет-сайтов – таких, как, например, «Мемориал». Ясно, что многим, особенно пожилым людям, это недоступно. Поэтому советую им прийти к нам в военкомат со всеми имеющимися документами и дать заявку на розыск родственников. А мы, в свою очередь, дадим запрос в Центральный архив министерства обороны, который находится в Подольске. Благодаря работе этого архива очень многие разыскали места захоронения своих родственников.

Хочется, чтобы слова военкома послужили призывом к действию для тех, в чьих сердцах еще живет надежда, а совесть болит от невозможности исполнить свой долг по отношению к предкам.

Фото Александра ЮРЬЕВА