Юлия МЕРКУШОВА
08.05.2014 г.

Мы уже рассказывали о том, что на 2015 год запланировано издание Книги Памяти, посвященной нашим землякам – воинам Великой Отечественной. В нее войдут рассказы фронтовиков, творения их родственников, потомков, основанные на воспоминаниях бойцов, на фронтовой переписке. Проект «Память, к которой можно прикоснуться» проводится по инициативе депутата Законодательного Собрания области М. В. Манухина. Сегодня мы публикуем очередной материал, который претендует на включение в Книгу Памяти.

Александр НАПЫЛОВ

В детстве мы ищем для себя пример для подражания, образ своего героя. Со временем этот образ подчас тускнеет, исчезает с прожитыми годами. Мы пытаемся найти своих героев где угодно, не подозревая, что многие из них, оказывается, всегда жили рядом с нами. Заботились о нас, кормили, нянчились, давали ценные советы, помогали начинать нам жить.

Я хочу рассказать о моем любимом дедушке Федоре Андреевиче ЛОГИНОВЕ, которого сейчас уже нет рядом со мной, с нами. В этом повествовании я буду опираться на то немногое, что помню из его рассказов и рассказов моей бабушки Агрипины Ивановны. Плюс – та скромная официальная информация, которая сохранилась. Расскажу о том, что потрясло меня на всю жизнь и стало образцом стойкости духа, самоотверженности и желания жизни. 

Федор Андреевич родился в небольшой деревушке Малые Пруды 20 мая 1924 года. На военную службу его призвали, когда ему исполнилось 18 лет – в августе 1942-го. По призыву был зачислен в 53-й стрелковый полк 105-й стрелковой дивизии. Кавалерист, он не сразу попал на фронт, начинал с должности адъютанта комполка. 

- У командира был белоснежный конь, за которым нужно было тщательно ухаживать – чистить, мыть, – говорил он. – Мой же красавец был иссиня вороной. 

Федор Андреевич у командиров был явно на хорошем счету – трудолюбивый, ответственный. Нравился и девушкам – мускулист, подтянут, силен, вьющиеся волосы чубом озорно торчали из-под «кубанки». Но именно в связи с этим были и недруги.

- В части был один солдатик, который всегда со всеми конфликтовал, провоцировал на нарушение устава, чему-то завидовал, – тихими вечерами рассказывал он. – Я сразу не придал этому значения, но однажды он «накатал» на меня такую анонимку! Спасибо комполка – благодаря его заступничеству мне засветил не штрафбат или лагерь, а лишь передовая Центрального фронта, а позднее – Белорусский фронт, которым командовал генерал армии Рокоссовский. Помимо своей амуниции – автомата ППШ, вес которого почти шесть килограммов, приходилось нашему пулеметному расчету таскать «Максим» весом в шестьдесят пять кг без патронов. В общем, та еще работенка!

- А расскажи о войне! – просил я его.

Иногда дед просто молчал и уходил, а иногда рассказывал – добрым голосом, как интересную сказку, быль. А бабушка сидела рядом и иногда дополняла рассказ. Если б я тогда знал, чего ему стоили все эти воспоминания... Но отвечать любимому внуку надо.

- Дед, а ты много фрицев убил? – продолжал я мучить его расспросами.

- А кто их считал-то, внучек! Много!

- А что самое страшное для тебя было?

- Все... Все страшное, внук. Особенно по первой были страшными атаки с воздуха: «Юнкерсы» или «Мессеры» заходят вдоль траншей звеньями, утюжат из всех стволов, и сыплются вниз бомбы. Ад кромешный! Инстинкт один – вжаться, раствориться где-нибудь, залезть в щель!

- А танки, танки были? Подбивал их? Это тоже страшно?

- Тоже, внучек, страшно! Но приходилось себя перебарывать и стрелять... иначе бы сам погиб! Когда попал на фронт, в 42-м оружия даже не хватало – одна винтовка на двоих. Много подбирали немецкого оружия – винтовки, автоматы, пулеметы. Особенно ценились немецкие пистолеты «Парабеллум» и «Вальтер». Впрочем, немцы наш ППШ тоже жаловали – хорошая машинка!

Тогда дед рассказал мне одну историю про разведчиков его полка, которые сначала не выполнили задание – не взяли «языка» и потеряли в стычке с фашистами больше половины бойцов. Глубокой ночью в сильный дождь заблудились они в лесу. Вышли из чащи и увидели какой-то сарай на окраине деревни, решили пока переждать там. Зашли (их было шестеро), а там – немцы, около трех десятков, спят. Быстро собрались наши, из всех стволов по немцам ударили! А раненого немецкого офицера и еще одного солдата к своим доставили.  

- Дед, а тебе автомат сразу дали? – мое любопытство все разгоралось.

- Повезло – сразу. Ведь немцы пулеметную точку старались в первую очередь подавить огнем. А во время боев такая плотность огня была, что в прицельное окно щитка «Максима» пули прямо в лоб первого номера убивали. При мне двоих первых так убило. А пулемет «Максим»… тррр стволом туда-сюда, смотришь – и цепь фашистов падает вдалеке. 

- А вот в баньке я за все время, что воевал, мылся всего два или три раза, – переводил дед рассказ на бытовую сторону. – На нас всех насекомых было!.. Вши, клопы... Вначале – не знали, куда деваться, а потом привыкли. Домашние питомцы вроде как! Ох, внучек, война – дело грязное! По уши в грязи, холоде, голоде. Но, знаешь, как сейчас болеют, так в войну не болели... Ну если только воспаление легких, тиф – то в гроб.

Я всегда как завороженный слушал деда. Гораздо позже я стал задумываться, как же он со всем этим живет? Ведь практически не проходило ни одной ночи, чтобы он не кричал во сне. И это спустя почти полвека после войны! Говорил, что ему всегда снится, как немец его финкой режет. Бабушка рассказывала, что он пережил страшные рукопашные бои, сам же дед при мне об этом молчал.

В ноябре 1943 года Федор Андреевич принял участие в освобождении городов Речица и Гомель. А в январе 1944-го  участвовал в Мозыревской операции, где его и ранило. 10 января – жестокий обстрел, в том числе из большого числа минометов. Осколок одной из взорвавшихся мин на излете, сверху попадает в левое плечо, частично разбивает сустав, пробивает грудную клетку, проходит вдоль легкого и встает в сантиметре от сердца!

Его подобрали санитары, обработали рану и вместе с другими ранеными погрузили на дровни, крытые соломой. Вывесили флаг с красным крестом и повезли вокруг леса. Неожиданно из-за опушки выехала группа немцев на бронетехнике и открыла огонь на поражение – по беззащитным раненым бойцам и санитарам. Деда спасло то, что после взрыва гранаты его выбросило из повозки, и он успел укрыться промерзшей соломой. В это время уже стемнело, и когда немцы добивали оставшихся в живых, его просто не заметили. 

- Помню, как я полз по снегу около гусениц каких-то танков. Горели костры, слышалась немецкая речь, – продолжал рассказ Федор Андреевич. – Но меня вновь не заметили. Дни и ночи перемешались в сознании. Страшная боль, холод, лихорадка, обмороки. Где мог – шел, где не мог – полз. Очухался, когда понял, что заполз в какой-то сарай и провалился в небольшой земляной погреб. Потом снова ничего не помню. Приходит сознание – меня кто-то за ноги дергает и смеется. Немцы… их речь! Подняли меня за ноги, постучали головой об пол. Затем сняли с меня валенки, поржали и ушли! Я ничего не понимал, все тело онемело. Думал, все… умер!

Наверное, дедушка так и скончался бы в этой яме, не имея ни сил, ни мыслей, ни почти уже и жизни, но спасение пришло в виде местной жительницы – она вместе с дочкой вытащила деда и переправила в деревню. Добрые женщины осторожно разрезали его одежду, вымыли, перевязали как могли. Чем-то стали натирать тело и смачивать губы парным молоком. Сильнейшие обморожения конечностей, огромное истощение всего организма и – смертельная железка у самого сердца, которая могла в любую минуту убить, сместившись от резкого движения 

Наконец пришли наши. Оказалось, что с момента ранения и до того, как дед снова попал к своим, он полз, бродил, выживал с осколком у сердца 18 дней! Это ли не подвиг?

В наше время за такое – Орден Мужества из рук президента и все блага. А тогда – почти рядовой случай обычного рядового Ф. А. Логинова. Но для меня, как и для многих моих друзей, это не рядовой случай – это торжество жизни русского воина! 

Потом был госпиталь в далеком Новосибирске. В мае 1944-го Федор Андреевич был уволен по ранению. Врачи-хирурги, осмотрев его, сказали, что на сегодняшний день медицина не в состоянии сделать операцию по удалению осколка. И пожелали ждать будущего, когда такая операция будет возможна. 

А бабушка Груша мне рассказывала, как дед мучился. Лежа спать было нельзя, только полусидя, обложившись подушками. Резких движений делать нельзя, падать нельзя. Постоянные отхаркивания гноем и кровью. 

Так он жил еще девять лет – это были годы боли и мучений. И при этом он еще и продолжал трудиться! В 1952 году ему сделали тяжелейшую операцию в Горьком – хирурги извлекли осколок весом 75 граммов! Позже этот осколок отправили в Ленинградский военный музей. 

Бабушка и дедушка долго искали ту женщину, которая спасла его во время войны. Но деревню сожгли, и узнать, жива ли она, не представлялось возможным. 

Федор Андреевич умер в 1998 году. А бабушка пережила его всего лишь на три года. После похорон супруга она с каждым днем таяла, как снег, – за эти годы они стали единым целым. 

Уважаемые читатели, если и вы хотите увековечить память ваших близких, присылайте свои рассказы, стихи, письма фронтовиков, «треуголки», эпизоды из биографии, и, конечно, фотографии на электронную почту Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.. Лучшие материалы вы увидите на страницах «СВ». Телефон для справок 5-28-15.

Фото из семейного архива