Ирина КОЛОБОВА
Фото: Александр ЮРЬЕВ
09.07.2022 г.

Лето, даже если рабочее, всё равно праздник, а уж летние выходные – это вообще песня. Но мы решили ещё немножко приукрасить эти июльские выходные, повеселив наших читателей знакомством с потрясающим человеком – Диной Павловной Чураевой.

Сразу скажу, что мы, работники редакции, пообщавшись с Диной Павловной, получили заряд бодрости, позитива и веселья, наверное, на целый год.
Рассказать о Дине Павловне нас попросили её коллеги – ветераны районной милиции, где наша героиня отслужила целых двадцать лет. Да и повод значительный – совсем скоро, 19 июля, старшему сержанту Чураевой стукнет 90 лет.

Лыковская барышня

Не скрою, интервью с людьми столь почтенного возраста – дело не всегда простое. Поэтому в соседний с редакцией дом мы шли с некоторой осторожностью. Да, так часто случается – рядом с тобой живёт интереснейший человек, а ты о нём можешь никогда не узнать. Срочно исправляем эту оплошность.
Осторожность испарилась моментально, как только навстречу нам из коридора старого деревянного двухэтажного дома выбежала бодрая маленькая женщина. Именно выбежала и именно женщина, потому что назвать старушкой миниатюрную энергичную Дину Павловну просто язык не поворачивается.
- Ой, как вы вовремя! – затараторила она, – я как раз стол раздвинула и вот стулья готовлю – у меня ведь юбилей скоро, гостей жду. Вон уж и список составила, жаль, некоторые телефоны куда-то подевались, ну да Валера Калинкин обещал принести. Буду всех обзванивать. А как же? Базаркина позвать надо? Надо. Инвияева надо? Обязательно, и жену его, очень хорошая женщина. Валера Калинкин – это уж и говорить нечего. Они меня без внимания не оставляют, всегда помогают. В общем, много будет гостей, я пока даже не знаю, сколько, да сколько бы ни было – все приходите.

Немножко странно было представить, что эта маленькая женщина в платочке на узелок когда-то служила в милиции бок о бок с известными и уважаемыми в городе людьми. Да не уборщицей была, а самым настоящим милиционером. Правда, как она сама говорит, её частенько называли тайным сотрудником, но об этом чуть позже.

Детство Дины Дашковой счастливым назвать можно с большой натяжкой, хотя сама она в этом не признаётся.
- Я в Лыкове родилась, первым ребёнком была у родителей. Только вот не захотели они меня, мать даже грудь не дала, сразу же сестре своей спровадила, тётушке моей любимой. Кока Вера меня и воспитывала. Она у меня строгая была, старая дева, и меня в большой строгости держала. Хотела, чтоб я выучилась, человеком стала. Сама-то она грамотная была, с малолетства в прислугах у богатея известного. Жена у него добрая, учительница, бывало, сажает своих детей за уроки и тётушку мою кличет: «Вера, садись за стол, будем читать учиться». Хорошие были люди – когда раскулачивать зажиточных стали, их всей деревней отстаивали. Они ведь всем работу давали, никого не обижали. Я потом вместе с кокой ходила к ним в дом – дрова помогала таскать, печь топить. Мы даже в войну не голодали, ни желудей, ни отрубей я не ела. Когда война началась, мне девять лет было, я уже во втором классе училась. А в войну школа не работала, так что семилетку я окончила уже барышней.

Судя по старым фотографиям, Дина и в самом деле была барышней – так нарядно её тётушка одевала: кружевные воротнички, шляпки, чулочки. И о жизни для своей крестницы она мечтала счастливой.

«А сама хитрость задумала…»

- Мы с тётушкой в Рустай уехали, и я устроилась телефонисткой на коммутатор. А потом она у меня сильно заболела, признали рак желудка. Стала я её по всем врачам возить, да все в один голос говорили, что для операции поздно. Когда и в Семашко нам отказали, я стала другие способы искать. В Кстове у меня хорошие знакомые жили, на большом счету в городе, я к ним и поехала. Сказала, что хочу в больнице работать санитаркой. Они помогли мне устроиться. Вот уж тут я себя и показала – как ветер летала, всё успевала, ничем не брезговала, только бы похвалили, только бы поняли, что я нужна. А сама хитрость задумала. Как только поняла, что без меня как без рук, взяла да и написала заявление об уходе. Главный врач давай меня уговаривать, а я плачу, говорю: у меня тётушка хворает, надо к ней ехать, помогать, недолго уж осталось. «Ну, – меня спрашивают, – что с ней да как». Я всё рассказала, а хирург там женщина была такая хорошая, строгая, велела привозить больную. В свой выходной она тётушке операцию сделала, и моя кока ещё целых 25 лет прожила!

Хитрая Дина после своей удачной аферы задумала из Кстова уехать, хоть и уговаривали её, что, дескать, и на медсестру можно выучиться и даже на врача, но ей очень хотелось домой. Только где он, дом-то?
- В деревню возвращаться мы не хотели. Тётушка, было, в Рустай предложила, но мне и туда не хотелось. Решили в Семёнов махнуть, там у нас какие-то родственники жили. Приехали, угол сняли, да так тринадцать годиков по квартирам и маялись. Только обои новые поклею, порядок наведу, тут же какие-то родственники к хозяевам явятся – съезжайте, дескать.
А что же с личной жизнью нашей барышни, неужели тётушка так строго воспитала, что она о замужестве даже не задумывалась?
- И тут кока помогла, нашла мне жениха, – смеётся Дина Павловна, – у нас и ребёночек родился, да только померла наша доченька, двух месяцев не было, роды были очень тяжёлыми. Сама не знаю как оклемалась. Пал Андреич (Павел Андреевич Колчин, гинеколог – авт.) сказал: если хочу ещё детей, то будет только кесарево. «Что такое кесарево?» – спрашиваю. «А это резать тебя будем, голубушка». Ох, я и испугалась! Ни детей мне не надо, ни мужа. Развелись. Потом, правда, когда у него вторая жена умерла, сватов ко мне снова заслал, да я не согласилась, на кой мне эта обуза.

Зато трудовая деятельность нашей героини била ключом, работа для неё всегда была и семьёй, и отдыхом.
- В Семёнове я сначала устроилась в Дом культуры билетёршей, с хорошими людьми познакомилась. Частенько приходилось из Пуреха на автобусе ездить, и вот еду как-то, а автобус маленький, с одной дверкой, людей как кильки в бочке, а кондуктор злющая, ругается, орёт. Думаю: вот я бы хорошим кондуктором была, смогла бы с пассажирами общий язык найти. Тут же пошла в автохозяйство, и меня взяли. А потом как-то само собой стали мне диспетчерскую работу доверять. И кассиром была, и бухгалтером. Не знаю, но как-то всё на лету схватывала. Пришлось даже и на целине побывать – тогда наших водителей отправляли на уборку. А кто с ними поедет? Конечно, Дина. Одна, сама за главного начальника, все документы на мне, деньги. Тряслась, конечно.

Один раз в аварию попали – не больно страшную, но нос себе я сломала. Приехала домой, тётушка и говорит, чтобы бросала я это дело, а то так и повадятся меня с водителями в разные командировки отправлять. Ушла. Немного в новом Доме быта поработала: тоже и кассиром, и бухгалтером, и главным – куда пошлют.
И вот заходит как-то к нам пожилой солидный человек в милицейской форме – я звания-то не знала, вроде бы, полковник. Это был Отто Павлович Шамин, он курировал наш отдел милиции, где как раз случился кадровый кризис: начальника не было, штат не укомплектован. Вот он и приехал порядок наводить. Сам по предприятиям ходил, отбирал, уговаривал. Кто ему меня посоветовал, или сам выбрал – не знаю, но стал он меня уговаривать. Я испугалась: «Как, – говорю, – я там работать буду? Все в форме, на одно лицо, я и не разберу никого». «Ничего, – смеётся, – научишься».
Но он-то выбрал, а надо ещё и в областном управлении добро получить. Поехали мы с ним в Горький. Я в резиновых галошах, в платьишке, а он со мной так вежливо обращался. Там, конечно, ни в какую меня брать не хотели: и образования семь классов, и вида никакого. Один капитан в кадрах с кисточками на погонах так просто упёрся: нет и нет! Отто Павлович рассердился, говорит: «Я лучше знаю, кого на это место надо брать, мне человек нужен, а не манекен!» А я сижу как мышь, думаю, с кем это он меня сравнил, что за манекен такой. А он похлопал меня по плечу, сказал, чтобы подождала, и куда-то ушёл. Возвращается и говорит: «Всё нормально, взяли». Потом уж рассказал мне, что ультиматум им предъявил: дескать, если не оформят меня – он тут же рапорт об увольнении на стол. Там поудивлялись, что он так за меня бьётся, но терять такого специалиста не решились. А этот, у которого кисточки, вообще рот от удивления открыл.

Агент под прикрытием

Вот так и началась служба рядовой Чураевой в районном отделении милиции. По должности – делопроизводитель, а по необъятному кругу обязанностей – суперагент, причём под прикрытием. Пришлось ей для этой агентурной работы оформлять допуск к секретным документам и оперативной работе.
- Да, меня так и называли – тайный милиционер, – смеётся Дина Павловна. – Куда меня только не посылали с секретными документами! Знали, что обязательно всё исполню точно и в срок. И в Чувашию ездила, и в Мордовию, а уж по области – это постоянно. На форменную рубашку надеваю свою кофту, на голову платочек под узелочек, галстук в карман, а документы в неприметную сумку. Как только контроль – я в тамбур, достаю из потайного места удостоверение, предъявляю прямо в тамбуре. Вот такая шпионка. В управление захожу – и сразу в туалет, меняю облик. Охранники всё удивлялись: вроде, тётка зашла, а вышел милиционер.

Свою повседневную службу наша героиня чаще тоже несла под прикрытием – не любила она форму, говорит, без неё легче с людьми контакт налаживать.
- Чего уж скрывать-то, не любят у нас милицию и не любили никогда. Сколько раз приходилось выслушивать и ругань, и угрозы. Стою как-то в молочном в очереди, заходит знакомая, у которой я самогонный аппарат конфисковала, и давай меня поливать. Молчу, ничего не поделаешь.
Зато когда на вызов приходишь, без формы проще – она для буянов и хулиганов как быку красная тряпка. Сядешь по-свойски рядом с пьяным хулиганом, на которого жена заявила, поговоришь по душам, и, вроде бы, успокаивается.
А один раз, помню, успокоить не удалось. Поступает вдруг сигнал, что почти рядом с милицией, в доме на углу Гагарина и Розы Люксембург, где сейчас «Магнит» стоит, мужик с ружьём семье угрожает. Послали сначала меня, чтоб разведала. Смотрю в окошко на первом этаже, а там мужик в трусах, патронташ на нём, рядом двустволка. Пошла за подкреплением. Чудом от выстрела увернулась – мужик так разбушевался, что даже наручники наши парни потом с трудом ему надели. Захожу в дом, а там под столом маленький ребёнок рявкает. Взяла его на руки, успокаиваю, а этот бугай вырвался, да так меня по голове приложил, что искры из глаз посыпались. Но это – редкий случай, в основном всё мирным путём удавалось разрешить. Много я семей-то сохранила.
А вот свою семью Дина Павловна, похоже, так и не завела.
- Было дело, – опять смеётся наша героиня, – вышла я замуж в сорок один год. Но для этого веская причина нашлась. Я ведь в милиции-то одна женщина была, самая первая в Семёнове форму надела. Приходилось иногда на вызовы на мотоцикле ездить, а они без коляски. Сидишь сзади и обнимаешь водителя. Вот как-то раз жена одного из сотрудников и заявилась в отдел, да прямо к начальнику: дескать, так-то и так-то, работает у вас женщина, которая с моим мужем в обнимку на мотоцикле разъезжает. Он пытался ей объяснить, что это по работе, а та никак не успокаивается. Виктор Степанович (Матрёничев, начальник Семёновского РОВД, – авт.) еле уговорил. Потом вызвал меня и говорит: «Хоть бы замуж ты, Дина, вышла». Ну, я и вышла, чтобы никто в меня пальцем не тыкал. Но никакой радости от этого замужества не было – он и попивал, да и дома часто не было, всё на каких-то заработках. А мне и не жаль, главное – штамп в паспорте. А уж когда пьяный-то в отдел заявился да стал меня разыскивать, я такого позора не стерпела – пошла и развелась прямо без него. Мне и без него хватало, за кем ухаживать: сначала тётушка, а потом мамочка родная объявилась. Всю жизнь обо мне не вспоминала, а тут – нате вам. У меня ведь ещё две сестры есть, после меня родились, вот к одной из них она сначала и приехала, когда ослепла совсем. Ко мне зашла, и сказала, что здесь останется, ей тут лучше нравится. Я было рассердилась, ведь ни разочку не вспомнила она обо мне, когда в силе была, а потом, думаю: ладно, мать всё-таки. Так она у меня и жила до 93 годочков, пока не схоронила я её.

Не зря матери-кукушке понравилось в квартире у старшей дочери – она и впрямь очень уютная. Без удобств, конечно, но зато в самом центре города, тепло, чисто. Главное украшение – огромная печь. Как с ней справляется Дина Павловна?
- Это для меня – семечки, у меня вон какие руки, я молоток уверенно держу, и сотку чуть ли не с одного раза забить могу. А квартира – да, моя награда. Дисаныч… забыла, как зовут, начальник горсовета (Георгий Дисанович Розов, – авт.) предлагал мне подождать немножко и получить квартиру с удобствами, но я не согласилась, взяла эту и ни разочку не пожалела. Хорошо у меня тут, все мне помогают, заботятся, навещают.
Детей своих нет, зато племянники рядом, не забывают. Охота ли умирать, когда так ухаживают? К юбилею вместе готовимся: одна пироги взялась печь, другая мясо покупает – накормим хоть целый отряд, только бы пришли и званые и незваные.

Обязательно придут. Валерий Алексеевич Калинкин уже приходил, принёс номера телефонов и сам обещал обзвонить всех знакомых, пригласить на юбилей своей неунывающей и нестареющей коллеги.
Да, Дина Павловна всегда была своеобразным оберегом отдела милиции, его душой и центром притяжения. Она и сейчас притягивает всех, кто хоть однажды поговорил с ней, пообщался. Нас тоже пригласила, говорит: «Чай, мы соседи, заходите запросто, в любое время. Как только будет плохое настроение, так и приходите, а лучше в хорошем настроении приходите – вместе посмеёмся».

Да уж, посмеялись мы на славу, а напоследок вообще расхохотались. Дина Павловна пошла нас проводить, и такая она оказалась миниатюрная, такая маленькая росточком, что я невольно спросила: «Так сколько же в вас росту, метр с кепкой, что ли?» «Ага, да и то в прыжке», – смеясь, ответила юбилярша. Такому чувству юмора, такой энергии и жизнелюбию можно только позавидовать…