05.05.2018 г.
Владимир Решетников не нуждается в особом представлении нашим читателям. Талантливейший поэт, член Союза писателей России, автор нескольких книг. Его стихи регулярно публикуются в нашей газете, а сегодняшняя подборка полностью посвящена грядущей великой дате – Дню Победы.
Ленточка
Жёлтый, чёрный – строгие
У тебя цвета,
Ленточка Георгия
Для меня свята!
Ведь в прорыв Брусилова
Удержала ты,
Ленточка красивая,
На себе кресты.
И в Берлин поверженный,
В огневом аду
Ты самоотверженно
Пронесла звезду.
Порохом пропахшая
И в пыли дорог
Виды все видавшая
И побед восторг.
Потом деда горькая,
Оттого родней
Ленточка Георгия
На груди моей!
Рубежи
От великолепия немею,
Гул Москвы как временная нить
Мне доносит слово Филофея:
«Третий Рим, четвёртому не быть!..»
Как и не бывать второму солнцу,
Как не стать первейшим сатане…
Горечи испившие до донца,
Вопреки становимся сильней.
Потому уверен и отчаян
Каждый шаг, брусчаткою звеня.
К рубежам расходятся лучами
Родины великой сыновья.
И куда сегодня ни посмотришь –
Всюду кровоточат рубежи.
В Карабахе русский парень Мотрич
За свободу голову сложил.
Сирия отныне не чужая,
Ведь когда враги пошли рыча,
То рука Филиппова разжала
РГД спасительный рычаг,
Чтоб не издевались, не пытали,
Он сирийский окропил рубеж,
Стал родным… Да только вот италий
Нам не надо или Бангладеш…
Но готовы «вежливые люди»
Защищать Осетию и Крым…
Понеслась молва о русском чуде,
Чей девиз – своих не предадим!
Потому расходимся лучами
К рубежам на битву с сатаной.
Каждый шаг уверен и отчаян,
Третий Рим, Господь всегда с тобой!
Русский воин
Русский воин – лучший воин,
Лучше всякого арийца.
На жаре весьма спокоен
И мороза не боится.
Русский воин – милосердный,
Милосердней англосакса.
Он не станет на соседей
Дрянью атомной бросаться.
Русский никогда не «якал»,
Козыряя правдой голой –
Как умерил спесь поляков,
И французов, и монголов…
Потому-то год от года
Ярче русская победа:
Полыхает знамя гордо,
По Берлину наши едут!..
У памятника
Прихожу я порою к солдату,
Что погиб, но живее меня.
Наливаю и пью виновато
За удачу грядущего дня.
Только выпитому не поверю:
Мелковат алкоголь, и фальшив…
Тишина так торжественна в сквере
Перед этим солдатом большим!
Радость
Чему-то радоваться надо,
Чтоб не сойти совсем с ума
Из-за творящегося рядом,
Да непристойного весьма…
Любой найдёт в большом и малом
Мгновенья радостные те:
Язычник – у костра Купалы,
А православный – во Христе.
Но кем бы ты по жизни ни был,
Хоть атеистом – и не грех,
Когда сияет День Победы
Святою радостью для всех!
* * *
В сердце радость соберу,
Побегу из дома
По зелёному ковру –
В мае молодому.
Но за радостью в груди
Дорогая плата:
Слышь, земля костьми гудит
Павшего солдата.
Не на шутку бился, раз
Пал в пробитой каске –
Чтоб и я бежал сейчас
По траве по майской.
Деревня
На мысли ночи не хватает,
На суету не хватит дня,
Идея, вроде бы, пустая
Давно преследует меня:
Пойти и приоткрыть завесу,
Молву развеять прежних лет
О том, что там, в глубинах леса,
Деревня есть, которой нет.
Пудовыми ногами шатко
Тропинку по снегу плету
Туда, где избы в белых шапках
Под вечер курят бересту.
И разомлев, они краснеют
Глазами – окнами в теми,
Я вижу женщину, а с нею
Мальчонку вижу лет семи.
Погружена в себя, седая,
И мир до пропасти далёк…
Лишь печь гудит, дрова съедая,
Да скрипнул подо мной порог.
«Очнитесь, я не местный житель,
Заметена за мной тропа,
За ради Бога расскажите,
Куда ж, бедовый, я попал?»
«Деревни нашей нет на карте,
Деревня наша сожжена,
Но раз в году, в начале марта,
На свет является она.
Она как боль в укор живущим,
В укор моя седая прядь
Живым, кому из райской кущи
Дремучей пущи не видать.
Скажу тебе – мы раньше жили
И худо-бедно, и смеясь,
Но вдруг обрушились чужие
Грозой июньскою на нас.
Мужчин хрустальными глазами
Мы проводили за порог,
А кто остался – партизанил,
Сражался у лесных дорог.
По дому тяготы и в поле
Ложились на нехрупких нас,
И мы ложились поневоле
Под этих самых «was is das».
Терпели, губы в кровь кусая,
Как устрашенье: по утру
Глядишь в окно – висит босая
В петле, качаясь на ветру.
Терпели, крепко зубы стиснув,
Чтоб слово где не обронить,
Не выдать чтобы ненавистным
Одну связующую нить.
С отцами связь да с сыновьями
В лесах окрестных, но пойми:
Не уберёгся он за нами –
Связной, мальчонка лет семи.
Мы всё по-бабски отрицали,
Мол, нам убогим невдомёк…
Восьмого марта полицаи
Согнали женщин под замок.
Брехали бешеные шавки
Зловещим эхом за версту,
Сгорели избы в белых шапках,
Погасли искры на лету.
Вот так и ждём, как раньше ждали,
Непохороненные здесь,
Взывая то к небесной дали,
То криком оглушая лес.
Молясь, заглядываем в святцы,
Гадаем, ждём такого дня,
Когда за нами возвратятся
Мужья, отцы и сыновья».
С рассветом исчезают избы
В объятьях зимней тишины,
Она вослед сказала: «Лишь бы
На свете не было войны».
Деревни этой нет на карте,
Давно деревня сожжена,
Но раз в году, в начале марта,
На свет является она.
Вовек терпимая, святая,
Костьми усыпанная Русь
Дождись меня – снега растают,
На пепелище я вернусь…
Последний патрон
Некогда колокол сброшен,
Но колокольня стоит,
Вид с колокольни хороший,
Для пулемётчика вид.
Я примостился и сверху
Видеть отчётливо мог –
Воины третьего рейха
С запада шли на восток.
Шли покорители Польши,
Шли по дороге, пыля,
Шли бы и дальше и дольше,
Если б не встретился я.
Родом я сам из Рязани,
Парень советский, простой,
Давеча мне приказали:
«На колокольне постой!».
Думаю, справлюсь с задачей
И задержу у моста
Роту фашистов, а значит
Душ эдак около ста.
Мирный я, мухи не трону,
Ежели тронут меня –
Есть под рукою патроны
И пулемёт для огня.
Перекурил я немножко,
Сплюнул и стал воевать –
Немец с губною гармошкой
Плюхнулся в водную гладь.
Следом второй, ну а третий
Стойку с перилами снёс,
Фрицев душевно я встретил,
Видно, растрогал до слёз.
Те поначалу притихли,
Думал, отступятся, глядь –
Старший им крикнул на ихнем:
«Фойер!» (наверно, – «стрелять»).
«Шмайсеры» застрекотали,
Я увернулся и – вниз.
Лязгали пули по стали
И колупали карниз.
Пусть я себя обнаружил,
Но преимущество есть –
Фрицам опасней снаружи,
Мне безопаснее здесь.
Здесь я и духом их выше
Под православным крестом,
Грудь моя Родиной дышит,
Родиной милой, простой.
Не поменяю позиций,
Пусть обнаружен я, пусть!
Чтоб победить – разозлиться
Надобно, вот я и злюсь!
Рыжее солнце в зените
Чёрные каски печёт,
Вы уж меня извините,
Но продолжается счёт:
В травку уткнулся четвёртый,
Пятый поник и шестой…
Значит, представится чёрту
Выпить за их упокой!
Видел пейзажи в музее,
Здешний пейзаж посочней:
Густо окрашена зелень
Цветом арийских кровей.
Небо! Разлейся водицей,
Кровь иноземную смой!
Замертво падают фрицы,
Падает двадцать восьмой…
Мост под обстрелом, но лезут
Вплавь через речку и вброд,
Сколько ж огня и железа
Выплюнул мой пулемёт!
Лента почти что пустая,
Предусмотрительно я
Вынул патрон и оставил –
Этот патрон для себя.
Небо просящему внемлет,
Небо – в союзе со мной,
И на засохшую землю
Дождь снизошёл проливной.
Я наслаждался затишьем –
Краткий, но всё-таки мир…
Вдруг из укрытия вышел,
Видимо, их командир.
Этот пример героизма
Роту поднял. Во врага
Целясь, стрелял я и гильзы
Падали звонко к ногам.
Мимо и мимо! Неточным
Стал пулемётный прицел.
Выстрелил вновь одиночным,
Но не упал офицер.
Он был рассержен на ливень,
На пулемёт, что не глох,
Смел и по-детски наивен:
Мне предлагал: «Хэндэ хох».
Я и не думал сдаваться
Иль отступать на зады,
Пусть мне неполные двадцать,
Лучше помру молодым!
Ежели надо, так надо,
Водки ещё бы чуть-чуть,
В пол упираюсь прикладом,
Ствол упирается в грудь.
Верю себе и не верю,
С дрожью глотаю слезу,
Слышу, как хлопают двери,
Слышу их топот внизу.
Сердце моё застучало
Силою тысяч сердец,
Вспомнил я жизни начало,
Чувствуя жизни конец.
Вот приготовился только,
Только подумал – пора…
Вдруг долетело с востока
Русское наше «Ура!».
Я благодарен был братцам,
Что подошли в аккурат.
Немцам пришлось убираться
От колокольни назад.
Мирный я, мухи не трону,
Парень, советский, простой,
Ну а с последним патроном
Я возвратился домой.
|