Наталья КАЛИНОЧКИНА
15.02.2023 г.

Не знать историю края, где ты живёшь, более чем неуважительно по отношению к тем людям, которые населяли эту территорию до тебя, к тем историческим событиям, в которых, возможно, принимали участие твои предки.

И даже если ты родился в другом месте, но жизнь тебя связала с определённой точкой на карте России, нельзя не интересоваться её прошлым.

Душой и памятью земли любимой
Глубь недр пойму и стоки углублю,
И с гордостью скажу родному краю:
«Люблю и знаю. Знаю и люблю».

Так писал Юрий Ефремов. Вот и меня двигала в Быдреевский Крестовоздвиженский женский монастырь та самая «память земли любимой», о которой упоминает поэт. Давно мне хотелось посетить музей при монастыре и попутно узнать историю создания иконы с длинным названием – «Собор новомучеников и исповедников нижегородских за Христа пострадавших, явленных и неявленных».
Я была наслышана, что икона находится в этом монастыре и являет собой собирательный образ подвига, совершённого поборниками православной веры в XX веке. В поездке меня сопровождала заместитель директора историко-художественного музея по научной работе Анастасия Яшина, благодаря которой наше путешествие получилось очень содержательным.
- Идея создания той иконы, которая вас интересует, принадлежит митрополиту Нижегородскому и Арзамасскому Николаю, – поясняет Анастасия. – 14 ноября 2000 года он подписал эскиз иконы, созданный нижегородскими художниками-иконописцами, членами Союза художников России Татьяной Михайловной и Юрием Михайловичем Буровыми.

Этот эскиз мы увидели в музее. А история написания иконы очень интересна. В 2000 году владыка объявил конкурс на эскиз иконы «Собор новомучеников и исповедников нижегородских». Причём не только тех, которые были прославлены на Соборе, но и тех, которые в будущем должны были быть прославлены как местночтимые святые.

В интернете я нашла рассказ художницы Татьяны Михайловны Буровой о работе над этой иконой: «В конкурсе участвовали иконописцы Братства святого благоверного великого князя Александра Невского, Благовещенского монастыря. Был утверждён наш эскиз. На написание иконы было дано всего три месяца. А оказалось, что и материал о новомучениках не собран! И нам самим пришлось заняться поиском. Владыка, конечно, помог. Он рассказал по радио о том, что идёт сбор материала о новомучениках. И начал поступать материал. Когда приезжали родственники репрессированных, владыка сам всех принимал, для каждого находил доброе слово. Он подключил к работе епархиального архивиста Ольгу Дегтёву, чтобы она через архив проверяла поступивший материал.
Собор 2000 года канонизировал 45 новомучеников Нижегородской епархии. Но это не значит, что их всего 45 – их гораздо больше. И Владыка Николай сделал на этом упор: явленных и неявленных».

«Когда мы обсуждали композицию иконы, митрополит Николай сказал: «Пусть над первым рядом будут неподписанные нимбы как продолжение», – рассказывала Татьяна Михайловна Бурова. – У этой иконы есть развитие. Владыка считал, что все изображённые будут рано или поздно прославлены, как все они сейчас прославлены у Господа. Они все – и священнослужители, и миряне – пострадали за веру. Как говорят святые отцы, мученичество – это дар, и даётся он только достойным.
Владыка очень торопил нас с написанием иконы. Даже когда лики были ещё не прописаны, а только определены, он спрашивал: «Может быть, уже хватит?» Эта поспешность меня очень удивляла. Мы ведь и так отложили все дела, работа над этой иконой поглотила всё наше время и силы. 15 июня покрыли икону олифой, а вечером узнали, что в этот день у владыки, находившегося в Москве, случился приступ. Дня через три-четыре его привезли домой, а 21 июня 2001 года он умер… И после его кончины об иконе забыли на целый год».

Однако икона пусть позже, но была закончена. Художники Буровы, работая над её написанием, сохранили фотографическое сходство лиц репрессированных священников нижегородской земли. Люди приносили семейные фотографии, вырезки из газет, разные информационные материалы, переписку с родственниками. На иконе многими рядами изображены нимбы без лиц репрессированных священников, и это делалось создателями с одной целью: показать, как много было таких людей, пострадавших за православную веру и не отрёкшихся от неё, как бы их к этому не склоняли.

Первоначально икона «Собор новомучеников и исповедников нижегородских» была помещена в Александро-Невский кафедральный собор Нижнего Новгорода. Но после смерти митрополита Николая, идейного вдохновителя этой иконы, она возвращается в мастерскую к художникам Буровым. И поскольку матушка Иулиания, настоятельница Быдреевского монастыря, дружна с художниками, они передали икону в дар монастырю. Сейчас у всех прихожан Быдреевского храма есть возможность подойти к ней и помолиться.

Музей, расположенный в административном корпусе Быдреевского Крестовоздвиженского монастыря, содержит много интересных исторических экспонатов. Старинные псалтырь и аналой, древние книги и иконы, церковная утварь, фото нижегородских и наших местных священнослужителей, погибших в первую и вторую волны красного террора от рук большевиков, документы, связанные с судьбами арестованных священников, – в этом музее интересно буквально всё!

Перед нами рукописные церковные документы. Текст в них уже выцвел от старости, но его всё же можно разобрать. Читаем Ведомость о церкви Троицкой Семёновского уезда села Богоявление 1819 года. В ней указано, что «построена церковь в 1807 году тщанием прихожан. Зданием каменная, с таковою же колокольнею – крепка. Престолов в ней два. Утварию достаточна. Положено по штату издавна: священник, диакон» и т. д.
В музее имеется и рукописный Устав общины Троицкой церкви села Богоявление, составленный протоиереем Петром Романовичем Шумилиным (1881-1938 г.г.), настоятелем Троицкой церкви села Богоявление.

Наше внимание привлекает соглашение, подписанное 20 ноября 1918 года между гражданами села Богоявление и Семёновским отделом по отделению церкви от государства – о том, что приняли от уездного отдела Совдепа в бессрочное бесплатное пользование находящуюся в селе Богоявление Церковь во имя Святой Троицы с Богослужебными предметами на нижеследующих условиях: «беречь переданное нам народное достояние, пользоваться исключительно соответственно его назначению – церковному. Не допускать в храме политических собраний, враждебных Советской власти, раздачи или продажи антисоветских книг, произнесения проповедей и речей, направленных против Советской власти, совершения набатных тревог для созыва населения в целях возбуждения его против Советской власти».
В церкви остались люди, по-настоящему искавшие опору в вере – духовенство и миряне, которые брали под свою опеку храмы.

В музее много старинных печатных документов большевиков, утверждавших, что священники были «резко озлоблены против Советской власти, вели среди населения контрреволюционную троцкистскую деятельность». Да, сельское духовенство не поддерживало политики партии, но фактов открытых выступлений не было. Несмотря на это, его представители автоматически причислялись к кулакам. В справке об Александре Алексеевиче Галицком (1888-1937), псаломщике Церкви Рождества Пресвятой Богородицы деревни Перелаз, указано, что он «имел большие связи с попами, кулаками, торговцами и белыми офицерами, находящимися за границей». В анкете арестованного А. А. Галицкого читаем: имел специальное военное образование – окончил 6-ю московскую школу прапорщиков в 1915 году, с 1909 по 1913 годы и с 1914 года до Октябрьской революции служил в армии, с августа 1915 года – офицер, при временном правительстве – штабс-капитан. Причина его ареста в 1937 году понятна: белый офицер, служил в царской армии, а, значит, настроен против советской власти, враг. Отец его Алексей Григорьевич Галицкий (1864-1926) был настоятелем Богородице-Рождественской церкви. «По социальному происхождению – сын попа», – указано в справке его сына.
На большинстве фотографий указана дата смерти – это либо 1918-й, либо 1937-1938 годы. Расстрел за веру. Первая или вторая волны красного террора.

На стенде собрана информация о наших местных священниках. С фотографий на нас смотрят Феофан Туляков, митрополит Горьковский и Арзамасский; священник Михаил Фёдорович Стрельский, благочинный Семёновского округа; протоиерей Николай Иванович Цветаев, священник Вознесенского собора; протоиерей Григорий Степанович Гагинский; священномученица Елизавета Самосская. Все эти люди проходили по одному делу. Видим выписку из протокола №21 особой тройки управления НКВД по Горьковской области от 6 ноября 1937 года: «Слушали дело Семёновского РО НКВД Горьковской области №14505 на контрреволюционную церковно-фашистскую группу Самосской Елизаветы Николаевны 1860 года рождения, уроженки бывшего Нижнего Новгорода, проживающей в городе Семёнове, дочь дворянина. Муж её до революции был почётным судьёй, председателем церковного совета. Обвиняется в том, что, являясь активной участницей контрреволюционной церковно-фашистской организации города Семёнова, возглавляемой попом Стрельским, от которого получала контрреволюционные задания и установки, систематически проводила антисоветскую подрывную работу.
Постановили: Самосскую Елизавету Николаевну РАССТРЕЛЯТЬ.
Лично принадлежащее ей имущество КОНФИСКОВАТЬ».
И ниже – подписано уже ручкой: «Расстреляна в городе Горьком 14 ноября 1937 года». А сколько ещё таких судеб?

В 2000 году Елизавета Николаевна Самосская была прославлена в сонме новомучеников и исповедников российских ХХ века.

Музей Крестовоздвиженского монастыря погрузил нас в печальную атмосферу тех лет, когда люди страдали за веру, но не отрекались, не подписали против себя обвинения и не признали себя виновными в контрреволюционной деятельности. Они лишь сохраняли веру в Бога. Важно понимать, что события тех лет – это наша память, которую утратить нельзя.