Ирина КОЛОБОВА
06.12.2023 г.

Все мы любим на досуге поговорить о правах человека. На каждом шагу слышишь: «Я имею право, вы ущемляете мои права, я требую защиты своих прав». А что же это такое – права человека, и почему этому понятию даже праздник посвятили?

Праздник, признаться, не очень праздничный, невесёлый такой праздник, проблемный. Похоже, кроме единственного права, данного нам автоматически при рождении, все другие действительно частенько и ущемляются, и требуют защиты. Об этом не понаслышке знает наш сегодняшний гость – адвокат Людмила КОЗЛОВА.

- Хотелось бы сказать, что мне рано жить воспоминаниями, но они без спросу всё чаще накатывают, – начинает беседу Людмила Фёдоровна. – И из этих воспоминаний я делаю вывод, что с самого детства только и делаю, что кого-то защищаю, мирю, вразумляю. Я в Медведеве родилась, так что детство у меня было деревенское, уличное, от мальчишек я отличалась разве что косичками, но в спорах и даже драках они мне не мешали. А где драки, там и разбор полётов, выяснения причин, выявление зачинщиков и потерпевших. Фразу «Ты не имеешь права» я частенько строгим голосом повторяла. Что за права, кто их нам дал – мы не знали, но знали, что они есть. Нарушил кто-то правила игры – отвечай, соврал или игрушку стащил – признайся! И почему-то на роль арбитра всегда выбирали меня.

В детский сад Люда Сафонова не ходила, в деревенском детстве этот жизненный этап часто пропускался. А в школе её способности убеждать, мирить и защищать вышли на новый уровень.
- Я и пионерским лидером была, и комсомольским, – подтверждает Людмила Фёдоровна, – вести собрания, сборы, смотры всегда доверяли мне. Учителя говорили: «Люда, у тебя хорошо поставленный голос». Мне льстили эти слова, но как мне хотелось, чтобы кто-то сказал: «Люда, как хорошо ты поёшь, твоё место на сцене». Увы, таких слов я не слышала никогда. Я очень люблю петь, но не умею.

Бывает и такое, но мечтать об артистической карьере Людмила не перестала и нашла себя не в вокале, а в декламации, так что редко концерты обходились без её номеров.
- Да, это было настоящее счастье, когда мне предложили прочитать стихи под музыкальный аккомпанемент, – признаётся она. – Пусть не пение, но всё равно здорово. Тут мои мечты о большой сцене зацвели ещё пышнее. Я даже драматической актрисой начала себя представлять.

Но дальше мечты дело не пошло, потому что выпускница Людмила хоть иногда и надевала розовые очки, в целом была вполне трезвомыслящим человеком, и наготове у неё была не эфемерная мечта, а реальная уверенность в своём завтрашнем профессиональном дне.
- Я с детства знала, что стану врачом, просто уверена была. В доме всегда много людей, родители были очень приветливыми: отец – вообще огромная и уютная жилетка для всех, кому нужно поплакаться и получить совет. Мне иногда даже обидно было, потому что до моих проблем дело редко доходило. Врачей в гостях всегда было много. Мама сказала, что даже имя дала мне в честь гинеколога Людмилы Матохиной. Она была совсем молоденькой, когда роды у мамы принимала, и мама просто влюбилась в неё. Может, имя на подсознательном уровне и сыграло такую шутку, что я захотела стать врачом.
И Людмила поступила в Горьковское медицинское училище №1, что на улице Июльских Дней.
- Наше училище называли Муляровской академией, – говорит Людмила Фёдоровна, – в честь директора Александра Константиновича Муляра. Педагогический состав потрясающий, знания нам давали не хуже, чем в институте. На практику брали нас, что называется, с руками, везде говорили, что «муляровцам» можно доверять.

Самой Людмиле в училище тоже доверяли безоговорочно, выбрали комсоргом, и кроме учёбы на неё навалилась масса организаторской работы.
- Опять собрания, сборы, диспуты, но уже гораздо интереснее и серьёзнее, чем в школе. Помню, как мы отстаивали одну одногруппницу, которая позволила себе оскорбить моральный облик комсомолки «излишествами разными нехорошими». Очень мне пригодилось моё красноречие, когда я её защищала и убеждала собрание не отчислять нарушительницу из училища. За мной тогда прозвище закрепилось: мать Тереза.

После училища Людмила проходила практику в областной больнице имени Семашко. В том, что непременно поступит в мединститут, даже не сомневалась.
- Мне все говорили, что с моей практикой я обязательно поступлю, – вспоминает она. – Но… дважды поступала, и оба раза не хватало половины балла. Однако я упорно ждала третьего раза. На нашей кафедре, где я была лаборантом, учились студенты из меда – как я им завидовала! Жила в общежитии, те же студенты частенько приходили к нам в гости. Одна подружка выходила замуж за будущего врача, я была у неё свидетелем. А у жениха свидетелем был парень с Бора Владимир Козлов. Так и познакомились. Передо мной встал очень серьёзный выбор – свадьба или очередное поступление в мед. Я выбрала любовь. Второго сентября была наша свадьба, а на следующий день я пошла в институт посмотреть списки счастливчиков и узнать, каков нынче проходной балл. Лучше бы не ходила – балл оказался ровно таким, каким был мой в прошлом году. Расстроилась, конечно, но как-то сразу поняла, что медицина от меня уходит, а чем её заменить, ещё не знала. Стала думать, что мне интересно, вспомнила, какое впечатление произвёл на меня индийский фильм – мы тогда все были фанатами «Болливуда». Название не помню, но главная героиня запала в душу. Она была адвокатом, и однажды ей пришлось защищать женщину, которая оказалась её матерью. Вспомнила, пережила ещё раз все впечатления, и решила – буду адвокатом.

Но не так-то это было просто – тогда для поступления в юридический институт требовалась практика, которой у нашей героини не было. Но сдаваться она не привыкла.
- После свадьбы мы жили в Горьком на квартире, я перешла на работу в областное бюро судебно-медицинской экспертизы, чтобы практику наработать. Вступительные экзамены в юридический сдавала перед самыми родами. 19 сентября родился наш сын, а 20-го муж принёс радостное известие: меня зачислили. Это был 1979 год. Муж окончил ординатуру и перед ним открывались большие возможности. Из всех возможностей он выбрал Узбекистан, небольшой, но современный закрытый город Заравшан. В 1981 году мы поехали в Узбекистан и прожили там шесть лет: муж – хирург, я – медсестра. Могу сказать, что это были лучшие годы. Мы будто в сказке побывали. Снабжение с нашим даже сравнить невозможно. А сколько знаменитых артистов мне посчастливилось увидеть и услышать! Наш главный врач был большим поклонником Высоцкого, а Высоцкий – частым гостем в городе. Я тоже открыла для себя этого потрясающего поэта и артиста. Что мы раньше слышали на истёртых магнитофонных кассетах – один неразборчивый хрип! А тут такая планета открылась!
С работой и учёбой всё ладилось. Я перешла на работу юрисконсультом ЦРУ – так называлось центральное рудоуправление, золотой прииск, одним словом. Периодически приходилось выступать в роли присяжного заседателя. Здесь тоже удавалось защищать права граждан, отстаивать, убеждать и переубеждать судей. Преддипломную практику проходила в Семёновской прокуратуре. Уезжать из дома становилось всё труднее. Дом, родная берёзовая роща за медведевской церковью всё чаще приходили во сне и в воспоминаниях. Тянуло домой, очень. Стали думать, как быть. Сыну нужно идти в первый класс, а это значит, что до выпускного класса срывать его из школы нежелательно. Да и родители не молодеют – в письмах и по телефону зовут, плачут. В общем, решили – домой.

В Семёнове в это время как раз сдавался новый хирургический корпус, так что мужу хирургу работа была обеспечена. Людмиле тоже пообещали место в прокуратуре, но в перспективе. А пока нужно было что-то искать.
- Взяли меня временно в нотариальную контору, – вспоминает она. – Я со своей любовью к хорошему документообороту сразу же навела свой порядок. После первой же проверки получила устную благодарность от инспекторов и письменную – от областного руководства. На самом верху мне «по секрету» сказали: «Готовь документы на судью». А я не хочу на судью, – думала я чуть не со слезами, – я адвокатом хочу. Меня предупредили, что такими предложениями не разбрасываются, но председатель Нижегородского суда Николай Николаевич Зыков понял меня и посодействовал в получении адвокатского кресла вместо судейского.

Так в Семёновской адвокатуре появился новый защитник – молодая, интересная, яркая, энергичная женщина среди маститых, умудрённых опытом мужчин.
- Энергии-то у меня было хоть отбавляй, а вот опыта никакого. До сих пор вспоминаю своё боевое крещение, на которое бросили меня опытные мужчины. На дороге возле Зимёнок произошло ДТП со смертельным исходом: столкнулись автобус, который ехал за отдыхающими на Керженце, и «Жигули» с семьёй, ехавшей из Красных Баков. Трое взрослых в легковушке погибли, двое детей остались живы. Из всех категорий дел, которые я изучала, дорожные были для меня самыми сложными и нелюбимыми. А тут ещё и резонанс какой – погибший водитель «Жигулей» оказался лауреатом Ленинской премии, и на защиту интересов пострадавших явился сам Зильберкант Иосиф Израилевич – лучший горьковский адвокат, можно сказать, мастодонт. Сижу, реву, не знаю, за что взяться. Заходит Владимир Пайков – он выступал как юрист автохозяйства. «Нечего слёзы лить, – говорит, – надо действовать». Громкое было дело. Уже приговор вынесен, потом на доследование дело отправили. В результате приговор был отменён, мы сумели доказать наличие так называемого «битумного вальса» – это когда асфальт расплавился от жары и стал причиной аварии. В журнале «За рулём» даже статья вышла с таким названием, а для меня дела с ДТП с тех пор стали в приоритете.

Этот «битумный вальс» и стал для нашей героини настоящей путёвкой в карьеру. А если учесть, что на дворе уже шумели девяностые, то можно представить, какое поле профессиональной деятельности раскинулось перед ней.
- Да, поле действительно было непаханым, – соглашается Людмила Фёдоровна. – Времена пришли опасные: убийства, разбои, грабежи… Моталась по всему северу области. Однажды подкараулили меня на дороге, пытались объяснить, что я неправильную линию защиты предприняла, напомнили о детях – у нас уже двое было. С тех пор меня стали возить на процессы на КамАЗе, а не на легковушке.

В это революционное время за нашей героиней закрепилось прозвище «Северная звезда». За тридцать лет практики у Людмилы Фёдоровны было несколько оправдательных приговоров, а это для адвоката – лучшая визитка.
- Очень трудно давалась мне моя практика, – соглашается она, – домой иногда только ночевать приходила... Но зато так было интересно работать! Кажется, в работе адвоката для меня реализовались все давнишние мечты. На каждом процессе я чувствовала себя как на сцене, и от того, как владею голосом и интонациями, как держу зал, зависела львиная доля моих побед. Медицинская практика в моей профессии тоже помогает – легче разбираться в тонкостях уголовных дел, связанных с телесными повреждениями.

Знаменитая пауза в защитной речи артистичного адвоката Козловой, венчающаяся многозначительным «но…», известна всем, кто побывал на её процессах. Это «но» стало визитной карточкой семёновского адвоката, после него следовал потрясающий монолог, вдребезги разбивающий все доказательства обвинителя и уже почти сложившееся мнение судьи. И, как результат, пара-тройка, а то и больше лет – минус к приговору. Интересно, а она всегда уверена в том, что пытается доказать суду?
- Главное в работе адвоката – это не преступника оправдать, а человека защитить, – считает Людмила Фёдоровна, – в каждом человеке, даже в самом отъявленном мерзавце есть черты, которые в той или иной степени позволяют ему остаться человеком. Но должна признать правоту одного выражения, утверждающего, что раздвоением личности чаще всего страдают представители двух профессий – артисты и адвокаты.

Наша героиня не страдает раздвоением личности, наоборот, она личность цельная, самодостаточная и уверенная в себе. Кстати, это проявляется во всём, не только в работе. Даже её внешний облик говорит о том, что она – личность, не зависящая от чужого мнения.
- Думаю, что я уже заслужила право быть самой собой, – подтверждает она. – Не скрою, пришлось себя ломать. Советское воспитание – дело хорошее во многих отношениях, но главная его черта – не выделяться из толпы, быть как все – мне частенько претила. Поэтому сейчас я отстаиваю своё право быть тем, кем хочу. Я не чувствую себя белой вороной, когда иду по осеннему мрачному и дождливому городу в белом костюме и с ярким макияжем. Мне нравится, что меня узнают, потому что стыдиться мне нечего. Вот бы ещё петь научиться… Пожалуй, запишусь на досуге в хор – а вдруг я уже умею, только пока ещё не знаю? И ещё от земли мне хочется оторваться. Правда, ещё не решила, на шаре полетать или с парашютом прыгнуть.

Вот так гордой походкой и идёт по жизни адвокат Козлова – в ритме величавого вальса, отстаивая свои и человеческие права.