08.06.2022 г.

1 июня в нашей стране отметили День защиты детей. Однако я хочу остановиться не на защите современных детей XXI века, а на тех, чьё детство прошло в годы военного лихолетья и в первые послевоенные годы.

Несколько лет назад правительство России для детей, родившихся с 1928 года по сентябрь 1945-го, учредило статус «дети войны». Великая Отечественная оставила глубокий след не только на взрослом населении, она перепахала судьбы и характеры детей военной поры. В годы войны дети, оказавшиеся на временно оккупированной территории, остались как бы вне правового поля. Сознание немцев за неполные девять лет (с 1933 по 1941 г.) благодаря геббельской пропаганде было полностью переформатировано. Г. Геринг, напутствуя немецких солдат в 1941-м, говорил им: «Стреляйте, убивайте как можно больше русских, этим вы спасёте великую Германию. Я за всё отвечу». В солдатской книжке германского солдата глагол schießen (стрелять) повторен три раза подряд. И немецкая солдатня старалась вовсю, отбросив элементарные человеческие качества: жалось, стыд, совесть.

Советского ребёнка, как и взрослого, немецкому солдату можно было убить просто так и не понести за это никакого наказания. Детей, как и взрослых, бросали в концлагеря, угоняли, как рабов, на каторжные работы в фашистскую Германию. У советских детей забирали кровь для раненых немецких солдат и офицеров.
Нелёгкая доля выпала ленинградским и сталинградским детишкам. В ноябре 1941 года дети Ленинграда получали свои «125 блокадных граммов с огнём и кровью пополам», а сталинградские, пока шла Великая битва (200 дней), не видели и этого. На захваченной фашистами нашей территории дети-подростки наряду со взрослыми сражались в партизанских отрядах или становились детьми полков.

В годы войны около 10 миллионов детей остались без отцов и матерей. Советская власть заботилась о детях-сиротах. В нашей области в каждом районном центре, в крупных сёлах создавались детские дома, где дети получали трёхразовое питание, одежду, обувь, всё необходимое. Детский дом в Семёнове находился на улице Ванеева (ныне – здание музея).

В детдоме посёлка Работки нашей области жили эвакуированные ленинградские дети. К слову, среди этих детей была и Таня Савичева, которая вела легендарный блокадный дневник. Многие читали эти записи, где Таня отмечала даты смерти от голода своих родственников. «Мама умерла 13 мая в 7.30 утра 1942 года. Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня.» – такой была последняя запись. Блокада трагически сказалась на судьбе девочки. 1 июля 1944 года она тоже умерла. Похоронена на кладбище посёлка Работки. Её дневник советский обвинитель Роман Руденко на Нюрнбергском международном трибунале, который судил фашистских главарей, использовал как доказательство геноцида фашистов над советским народом.
В прифронтовых городах дети младшего возраста вместе с сотрудниками службы МПВО дежурили на крышах и чердаках, спасая дома от фашистских зажигательных бомб… Дети 14-15 лет работали на станках в цехах заводов – им только приходилось ставить под ноги ящики из-под снарядов. Известно, что сварщик танков на горьковском автозаводе 14-летний Лёша Елов перевыполнял дневные нормы на 200-300 процентов, получая при этом 600 граммов хлеба в день как ведущий работник предприятия. И такой трудовой героизм детей войны носил массовый характер.

В деревнях судьбы взрослых и детей тоже были нелёгкими. Моя ныне покойная тётушка стала вдовой осенью 1941 года, на её руках осталось шестеро детей – один другого меньше. Если в городе часть мужчин имела бронь, то колхозных мужчин мобилизовали на фронт поголовно – буквально все семьи лишались кормильцев. Все новые трактора из МТС (машинно-тракторных станций – авт.) тоже отправлялись на фронт, где использовались в качестве артиллерийских тягачей. Это же касалось и колхозных лошадей. Хороших коней забрали на фронт, у колхозов оставались лишь выбракованные лошадки-доходяги. Так что основными орудиями труда колхозников были лопата, вилы, грабли, серпы и косы.
После войны я каждое лето проводил у своей тёти А. П. Байдаковой в деревне Малиновке, что в четырёх километрах от Шалдежа. Нам, тогда ещё пацанам, моя родственница Глафира Барышкова рассказывала, как они, молодые трактористки-комсомолки Шалдёжской МТС, работали в годы войны. Рабочий день в период весенней посевной, летней и осенней страды достигал 16-18 часов в сутки. Острой проблемой был дефицит горюче-смазочных материалов и запчастей. Но они работали, не плакали, не жалели себя, потому что на их плечах лежала задача кормить страну и Красную Армию.

Вся ручная работа в полях тоже легла на женщин, детей и стариков. Сельский подросток, закончив 5 классов (12 лет), должен был идти работать в колхоз. Выдающийся советский поэт Михаил Исаковский посвятил советской женщине-колхознице такие строки:

Ты шла, затаив своё горе,
Нелёгким путём трудовым,
Страну, что от моря до моря,
Кормила ты хлебом своим…

К лету 1942 года наша страна потеряла главную угольную базу – Донбасс. Дрова стали основным топливом. Паровозы, пароходы, котельные городов теперь работали исключительно на дровяном топливе. Для колхозников зимой была введена трудовая повинность лесозаготовок. Мои старшие двоюродные сёстры Байдаковы и Запеваловы, мой брат Геннадий Иванович Кузнецов (из деревни Софиловки) обязаны были напилить вручную 100 кубометров дров для Семёнова и Горького. Притом почти бесплатно – за «палочки»-трудодни, на которые начислялись сущие крохи.

И после войны детям было нелегко. Например, в моём классе преобладала безотцовщина – у большинства отцы погибли на фронте. Вдовы, матери моих сверстников, хорошего образования не получили, поэтому работали уборщицами в организациях, подсобницами в семёновских артелях, получая за это копейки. В общем, семьи в то время не жили, а выживали.
Подспорьем, палочкой-выручалочкой для семёновцев были городские картофельные поля, которые начинались от низины на улице Пионерской и продолжались до самого леса. Кто-то наверняка помнит эти места, эти поля, на которых, как маяк, возвышалась одинокая сосна…
От плохого питания мои ровесники страдали золотухой и малокровием.

Жаль, что наши федеральные власти так и не приняли законы, касающиеся «детей войны». Эти вопросы отданы на откуп областям и краям. Насколько мне известно, сегодня более чем в двадцати регионах введён закон «О детях войны». Я не буду перечислять «хлебные» области – тут всё понятно, денег в бюджетах много. Но подобный закон введён и в областях, где, по официальным данным, жизненный уровень ниже нашего: в Пензенской, Вологодской, Псковской и некоторых других.
Инициатором этого закона в нашей области был мой одногруппник по университету Александр Фёдорович Шерстнёв. Но он уже умер, так и не дождавшись одобрения своего справедливого предложения. Со своей инициативой о «детях войны» он обращался в Гордуму и Законодательное собрание, но депутаты почему-то считали её несвоевременной. А ведь нам говорят о том, что бюджеты социально ориентированны…

В Госдуме похожая ситуация. Начиная с 2014 года, коммунисты выдвигали на обсуждение пять вариантов закона, но все они были благополучно задвинуты. А в 2021 году Государственная Дума приняла решение перенести рассмотрение закона «О детях войны» на неопределённый срок. Как не вспомнить после этого знаменитые слова Дмитрия Анатольевича Медведева «…но вы держитесь». Мы и держимся.

Владимир ЗАПЕВАЛОВ