12.01.2022 г.

Владимир Иванович ПАШКОВ – давний автор и друг нашей газеты. Судя по многочисленным отзывам читателей, его публикации всегда вызывают большой интерес.

Сегодняшний материал достаточно большой, и вначале мы планировали разбить его на два номера, но потом решили опубликовать полностью в одном выпуске. Тем более что выпуск этот – праздничный, посвящённый Дню печати. Благодарим Владимира Ивановича за многолетнее плодотворное сотрудничество с «Семёновским вестником» и искренне надеемся на дальнейшее продолжение нашей дружбы.

Белый автомобиль медленно свернул с трассы и, мелькая между деревьями, направился к нашему дому. «Кто-то к нам в гости пожаловал. Пойду встречу», – сказал я жене Зине и вышел на улицу. Было июльское утро, жара ещё не наступила. Машина стояла уже у калитки. Из салона с водительской стороны вышел седой пожилой мужчина примерно моих лет, опёрся руками на открытую дверцу и стал внимательно меня разглядывать.

Пауза затягивалась.
- Володя, это ты? – спросил он наконец.
- Если Володя, то, наверное, я, а вот кто вы, уважаемый господин, не знаю, – ответил я.
Я чувствовал, что это гость из моей далёкой юности, но кто конкретно, узнать не мог.
- А я Вадим Тарасов (имя изменено – авт.).
- Тарасов?! Вадим?! – воскликнул я и сразу всё вспомнил. После крепких объятий начались воспоминания из нашей студенческой жизни. Каждая фраза начиналась со слов: «А ты помнишь…». И об одном из этих воспоминаний мне захотелось рассказать.

Мы с Вадимом учились в одном институте, я – на историко-филологическом, он – на факультете физического воспитания. Оба мы на выходные ездили в Семёнов, где жили наши родители и возлюбленные. Правда, его Татьяна родом была из Варнавина, а в Семёнове училась в ПТШ и жила на квартире. Обычно, прогуляв с девушками всю ночь с воскресенья на понедельник, мы бежали прямо на вокзал и садились в первый утренний поезд, который шёл в Горький. Электричек тогда, в начале шестидесятых, ещё не было. Поезд плюхал до Горького почти два часа. За это время вполне можно было выспаться, что мы и делали. Встретившись с Вадимом на вокзале, мы нашли в проходящем составе поезда вагон с полками, забрались на самые верхние и моментально отключились.

Несколько раз я просыпался и смотрел вниз. Как обычно, внизу сидели мужики, ехавшие в Горький на работу, и резались в карты. Просыпаюсь я в очередной раз, снова смотрю вниз – мужики продолжают азартно играть. «Всё нормально», – думаю я, и пытаюсь снова отойти ко сну. Но что-то меня насторожило. Пригляделся, и показалось мне, что мужики-то не те. Сверху кричу: «Мужики, где мы едем?» Внизу стало как-то подозрительно тихо, потом раздался оглушительный хохот и голос: «Через несколько минут будут Моховые Горы».
В институт на занятия мы вообще не попали, а до кроватей в общежитие добрались только во второй половине дня.

Посмеявшись над этим случаем, мы с Вадимом прошли в дом. Зина зря времени не теряла – стол был уже накрыт, и даже бутылка сухого вина распечатана. Первый тост был поднят, конечно же, за встречу. Мы подсчитали, что не виделись лет пятьдесят. Мы не были с Вадимом близкими друзьями, просто часто встречались на танцплощадке, в одном поезде, даже в одном вагоне. Второй вагон от конца состава негласно был признан студенческим, в нём собирались все семёновские студенты, когда ехали на учёбу или домой. Но эта наша неожиданная встреча с Вадимом была настоящим сюрпризом, приветом из нашей далёкой молодости. Жизнь, посылая нам этот привет, как бы спрашивала: «Ребята, а вы не забыли, как вы жили?» Я смотрел на Вадима и чувствовал, что он не случайно разыскал меня – что-то его беспокоит, как будто он что-то или кого-то потерял, и нашёл меня, чтобы отыскать эту потерю из нашего с ним общего прошлого. Но я решил не задавать лишних вопросов и подождать, когда он сам заговорит. И он заговорил.
- Ты, наверное, теряешься в догадках, почему я разыскал тебя и решил навестить? Всё очень просто. Ты же оттуда, из моей молодости, а я из твоей. И нам есть что вспомнить. У меня есть очень тяжёлые воспоминания, которые долгие годы не дают мне покоя, и чем дальше, тем хуже. Я подумал, что, поделившись ими с человеком, с которым связано многое из моей молодости, который знал мою девушку и знал, как я её любил – мне станет легче. Ты ведь помнишь мою Таню?
- Конечно, помню. Такая была пара: русоволосый, статный парень и высокая яркая брюнетка восточного типа. На вас нельзя было не обратить внимания. Вы всегда очень выгодно отличались от всей танцующей братии. Но ещё я помню, что вы как-то вдруг исчезли из поля зрения, – ответил я Вадиму.
- Это исчезновение как раз и означало начало нашей трагедии, которая продолжается до сих пор, – сказал Вадим.

На некоторое время он замолчал и задумался, а потом продолжил:
- Тот июньский день 1962 года, казалось, не предвещал ничего плохого. Ярко светило солнце. Я в новом светло-сером пиджаке в клеточку спешил к Тане на свидание. Она жила в двухэтажном деревянном доме на одной из улиц Семёнова. Её квартирная хозяйка была доброжелательной бодрой старушкой, которая Таню очень любила и относилась к ней как к родной. Поэтому и мне было позволено заходить прямо в дом, чем я с удовольствием пользовался. Вот и тогда я зашёл в прихожую; Таня встретила меня и попросила подождать, пока она соберётся.
Я сел на стул около столика с самоваром и горкой посуды. Прихожая была по совместительству ещё и кухней. Оглянувшись, я заметил, что наискосок от меня, ближе к двери, сидит здоровый молодой мужик лет двадцати шести и зло смотрит на меня. Хозяйки квартиры, видимо, дома не было. Я решил, что он пришёл именно к хозяйке и ждёт её возвращения. Из комнаты вышла Таня и, обращаясь к мужику, говорит: «Чего ты здесь сидишь, уходи отсюда». Тут до меня дошло, что этот мужик пришёл не к хозяйке, а к ней, к Тане! Он встал, подошёл к двери, но вдруг развернулся, снова сел на стул и заявил: «Я никуда не уйду».
Такой наглости я не выдержал и съязвил:
- Обычно, когда женщина чего-то просит, её просьба для настоящего кавалера должна быть законом.

Он с ненавистью посмотрел на меня. Я первый раз увидел, как у человека наливаются кровью глаза. Этот бугай готов был броситься на меня, что и сделал в следующую секунду. Посуда на столе задребезжала, готовая превратиться в осколки, самовар упал на бок. Бугай схватил меня за грудки. Я резко встал со стула с одной мыслью – не допустить драки в комнате, а то потом перед хозяйкой будет неудобно. Оторвав руки бугая от своего нового пиджака, я с силой толкнул его в дверь. Дверь распахнулась, и мой соперник вылетел на лестничную площадку. Там на моё счастье стояла большая корзина с двумя ручками по бокам. Как он угадал своей пятой точкой в эту корзину, сам не пойму. Он барахтался в ней и не мог выбраться. Я для верности прихватил его слегка за горло. Он замахал руками и прохрипел: «Отпусти, я уйду».
Следуя правилу «лежачего не бьют», я отпустил, поверив на слово. Я наивно полагал, что он всё же «джентльмен», но я жестоко ошибался. В коридоре было темно, и я вышел во двор, чтобы умыться у колонки после всей этой возни. Я не оглядывался, но спиной чувствовал, что бугай идёт за мной. Наверное, тоже умыться хочет, – легкомысленно подумал я. Сполоснув лицо холодной водичкой, я достал из кармана платок, чтобы утереться. И вдруг – неожиданный сильнейший удар в лицо! Я пошатнулся, но на ногах устоял. По сравнению с этой глыбой меня можно было назвать тростинкой, и я сильно рисковал оказаться под его тяжестью. Проморгавшись после удара, я увидел, как огромная полусогнутая фигура с залитыми кровью глазами движется на меня. Мой удар в скулу бугая мало что изменил – пожалуй, только раздразнил его. Он с яростью зверя бросился на меня, размахивая своими кувалдами, но удары больше рассекали воздух, чем доходили до цели, то бишь моего лица. Это был настоящий поединок силы с ловкостью.

В соседних окнах уже стали мелькать испуганные лица, жаждущие зрелищ. Таня выбежала из дома и кричала: «Помогите, разнимите, они поубивают друг друга!» Но увлечённая публика не спешила прекращать корриду. Бугай сильно толкнул Таню, она едва не упала. Тут уж и у меня прибавилось ярости, да и занятия спортом и первый разряд – пусть и не по боксу, а всего лишь по волейболу, – сделали своё дело. Я ловко уворачивался от мощных, бешеных ударов бугая, дразня его и лишая сил. Так мы и дрались минут двадцать: он свирепо пытался наносить удары, а я ловко уклонялся от них. Я чувствовал, что начинаю выдыхаться, и решил использовать ногу для коронного удара. Получилось. Но из окна тут же раздался женский визг: «Не бей в живот – это не по правилам!» Оказывается, публика была не на моей стороне.

Однако мне было не до правил – мой удар достиг цели, и парень распластался по стене. Но радоваться победе было рано – он снова пошёл на меня, и я опять приготовил ногу для удара. Но и этот удар не сбил противника с ног, а на третий раз он изловчился и ухватил меня за ногу. На его окровавленном лице мелькнула злорадная ухмылка, и я понял, что дела мои плохи. Эту мысль подтвердила следующая реплика из зрительного зала – какой-то мужик, который, возможно, сделал ставку на меня, крикнул: «Держись, студент, не дай себя повалить – иначе тебе конец». Это я и без него понял. Бугай навалился на меня, и мы в крепком объятии стали валиться на землю. Но не знал этот твердолобый бугай, что у меня припасён приёмчик, который я ещё в детстве изучил. За несколько сантиметров от земли, собрав последние силы, я сделал резкий рывок, оказавшись верхом на противнике, и снова слегка прижал его за горло. И снова – реплика из зала от той же визгливой дамы: «Смотри не задави – отвечать придётся». И мужчина из другого окна поддержал: «Студент, не увлекайся, а то в горячке пережмёшь, сядешь из-за этого …»
И мне вдруг стало ужас как смешно. Действительно, зачем нас разнимать и лишать себя такого потрясающего зрелища? – лучше советы давать издалека. А тут и бугай ожил, снова заканючил: «Отпусти меня. Теперь точно уйду». Что-то мне показалось, что на этот раз не соврёт. Он тяжело поднялся с земли. Я взял его за ворот порванной в клочья когда-то белой рубашки, подвёл к калитке, открыл её и вытолкнул его на тротуар. Проходившие люди дружно шарахнулись в сторону. Я закрыл калитку, снова подошёл к колонке умыться и вот тут почувствовал, что с лицом моим что-то не так – набухший синяк закрывал весь левый глаз. Единственный сильный удар бугая всё-таки достиг своей цели, и результат его был, как говорится, налицо – точнее, на лице.

Таня сидела на скамеечке у входа в дом и всхлипывала. Я сел рядом, обнял за плечи и попытался успокоить. Она подняла глаза, увидела мой великолепный фингал, бывший светлый в клеточку, а теперь в грязно-серую полосочку новый пиджак и сначала испугалась, а потом мы дружно расхохотались.

Вадим сделал паузу. Мы выпили по глотку вина, и он продолжил.
- Я так подробно остановился на драке, потому что именно она запомнилась мне как отправная точка появления холодка в наших с Таней отношениях. Таня понимала, что я жду объяснений, и, не дожидаясь вопросов, стала рассказывать. Её лучшая подруга, с которой они вместе учились, жила в Семёнове, пригласила Таню в гости на день рождения. На праздничном обеде были родители подруги, кто-то из родственников, в том числе двоюродная сестра с мужем. Этим мужем и оказался бугай. Он настолько влюбился в Таню, что на следующий же день (за день до моего прихода) явился нежданным гостем по месту жительства девушки. Хозяйка с Таней вовремя заметили его и успели закрыть дверь на замок. Но это не охладило пыл ухажёра, он повторил попытку на следующий день, когда Таня ждала в гости меня. Хозяйка ушла из дома и оставила дверь открытой, не подозревая ни о чём плохом. И это «плохое» беспрепятственно проникло в квартиру и уселось на стул. Я верил каждому Таниному слову, зная, что она абсолютно не умеет врать. Но что-то меня всё же тревожило – нет, не ревность, а какой-то нехороший осадок бередил душу. Дело в том, что между нами была договорённость – все праздники, публичные мероприятия мы посещаем вместе, по одному не ходим никуда. Сейчас это кажется детской глупостью, а тогда мы относились к этому серьёзно. Во мне всё больше укреплялась мысль, что Таня нарушила эту договорённость. Получается, что вольно или невольно она обманула меня. Господи, каким же я был дураком!

На другой день Таня должна была уезжать в Варнавино, к родителям на каникулы. Я попрощался с ней и ушёл домой. Настроение было отвратительное. Дома отец посмотрел на моё лицо и радостно объявил матери:
- Ну вот, а мы всё переживали, кто б нам помог с ремонтом. А помощник-то тут как тут. Ведь с такой рожей гулять-то точно не пойдёшь. Синяк – штука долгоиграющая…
По его мнению, он таким образом меня пожалел.

Недели через две я получил от Тани письмо. Она приглашала к себе в Варнавино, чтобы несколько дней отдохнуть на берегу Ветлуги, а заодно хотела познакомить меня с родителями. Но нелепая обидушка, которая поселилась в моей душе, сделала своё чёрное дело – я никуда не поехал и на письмо отвечать не стал.

…Лето пролетело быстро. Каникулы закончились. Таня вернулась в город, и мы встретились. И я сразу почувствовал – что-то не так. Не было прежней теплоты, искренности в наших отношениях. Я прямо спросил об этом Татьяну, и она честно ответила, что обижена на меня. Обижена моим недоверием, а ещё молчанием в ответ на её приглашение. Я не остался в долгу и ответил, что она нарушила нашу договорённость.

Нам бы, дурачкам, растопить тогда все наши нелепые обиды поцелуями, попросить друг у друга прощения. Теперь во всём я виню, конечно, себя. Как мужчина, я должен был проявить инициативу, и всё было бы нормально. Увы.

Вероятнее всего, со временем всё бы и без того образовалось. Но этого времени судьба нам не дала. В институте начались занятия. Однажды в читальном зале института я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову, я буквально утонул в огромных голубых глазах девушки, сидевшей неподалёку с подругами. Она была невероятно красива. Это был как раз тот случай, о котором пела Анна Герман: «Красивая и смелая дорогу перешла…» Она, Наташа – так звали эту девушку и впоследствии мою жену – очень умело делала всё, чтобы я забыл Таню. Будто случайно мы встречались практически каждый день…

Но я не буду рассказывать тебе о моей семье. Скажу только, что после института мы поженились и уехали по распределению в Тольятти, где и живём до сих пор. В семье всё хорошо: выросли дети, взрослыми становятся внуки и внучки, появились уже две правнучки. Что ещё нужно для счастья? Но это, как говорится, другая история.

…В последний раз мы встретились с Таней в ДК на танцах. Я пригласил её на медленный. Она была необычайно молчалива. Потом состоялся короткий разговор. Внимательно посмотрев мне в глаза, она спросила: «У тебя появилась другая девушка?» Я опустил взгляд. «Будь счастлив», – сказала она, резко повернулась и ушла. С тех пор я её больше не видел.

Прошло уже более шестидесяти лет. Целая жизнь. Но память о Тане во мне не умерла. Более того, чем дальше, тем сильнее терзают душу эти воспоминания. Я помню каждую нашу встречу до мелочей, и ту драку, с которой началось наше расставание, – до деталей. Будь она неладна. А главное, во мне всё больше крепнет убеждение, что настоящая любовь прошла мимо меня.
Я не хочу сказать, что к Наташе, моей жене, у меня не было чувств. Всё было – и любовь, и страсть, и желанные встречи после каких-либо расставаний. Она оказалась прекрасной женой и матерью наших детей. Но прошло несколько десятилетий, и любовь стала превращаться в некую обыденную тягу, чувства начали терять краски. На этом фоне образ Тани, юной красавицы, какой я её знал в момент расставания, стал ко мне являться каждый день. Я его называю видением, и оно каждый раз разное. Она приходит ко мне то смеющейся, то чуть насмешливой, ироничной, а то и строгой. Всё это отражается в её чёрных, чуть раскосых глазах. Однажды она поцеловала меня и призналась в любви. Впервые за столько лет я услышал её голос, который, как эхо, сначала прозвучал громко, затем всё тише, потом еле слышно и вовсе исчез. Я проснулся. Представляешь моё разочарование? Оглядываюсь вокруг, а нет никакой Тани. Пустота…

Несколько лет назад, когда видения участились, я попробовал найти Таню или хотя бы её следы. Приехал сюда, в Семёнов, разыскал её подругу, и она рассказала, что Татьяна вышла замуж за военного лётчика-испытателя и они с ним уехали в Сибирь, в Красноярский край. Жили в каком-то военном городке. Каком – подруга уже не помнила. Долгое время они переписывались, но письма не сохранились. Подруга запомнила последнее письмо, в котором Таня сообщала о том, что случилась трагедия. Во время одного из испытательных полётов её муж погиб в авиакатастрофе. Больше писем не было. Ниточка оборвалась.

А лет пять назад я ездил в Варнавино – на родину Тани. Отыскал её дом, могилы родителей на кладбище, но следов Тани не нашёл. Одна старушка сказала, что помнит Таню, но приезжала ли она на похороны отца или матери, не знает.
Вчера я снова заезжал к Таниной подруге. Она жива и здорова. Ничего нового о Тане не сообщила. Но насыпать соль на рану успела, сказав: «Эх, Вадим, такую девку потерял! Она тебя так любила! В каждом письме о тебе спрашивала. А что я могла ответить? Я даже не знала, где ты».
Я хочу опять съездить в Варнавино. Вдруг в последнее время она приехала на родину? Ведь бывает, что люди на старости лет возвращаются в родные места. А может, кто-то что-то подскажет…

Вадим замолчал. Мы с Зиной тоже молчали. И всё же я не выдержал, задал вопрос, который мучил меня:
- Вадим, а что ты будешь делать, если найдёшь свою Таню, ведь прошло шесть десятков лет?
- А ничего, – ответил он. – Просто подойду к ней, обниму и попрошу прощения. И мне кажется – нет, я просто убеждён, что все видения покинут меня, и вернётся наконец-то душевный покой.

Переночевав у нас, на следующее утро Вадим уехал в Варнавино искать следы своей большой любви. Мы с женой искренне пожелали ему удачи и душевного покоя, который он мечтал обрести вот уже много-много лет.

Проводив Вадима, я долго сидел на скамеечке возле дома. В моей старой голове мысли, разворошённые разговором, никак не хотели расползаться по своим привычным полочкам. И сколько бы я ни думал о нашей беседе, я неизбежно приходил к одному общему выводу или, выражаясь языком математики, общему знаменателю. Многие из нас, наверное, убеждены в том, что судьба каждого человека предопределена свыше, но я также уверен в том, что и сам человек – не пассивный созерцатель, а её вершитель. Я всегда внушал это своим ученикам. Это важно понять и принять. Признавая это, человек как бы повышает ответственность за себя и свои поступки.
А историю с Вадимом и миллионом других людей (и это не обязательно касается любви) можно резюмировать прописной истиной: что имеем, не храним, потерявши – плачем.

…По кировской трассе, направляясь в сторону посёлка Варнавино, неспешно ехал белый автомобиль. За рулём сидел седой пожилой мужчина. Из колонок звучала музыка радио «Ретро». И вдруг в салон полилась мелодия песни «Тишина» в исполнении прекрасного актёра и певца Владимира Трошина. В те далёкие годы ни одни танцы не обходились без этой песни. У водителя защипало глаза. Он свернул и остановился на обочине. А песня продолжала звучать:

Мне б тебя найти, найти,
Отыскать в любом краю,
Только бы сказать: «Прости»,
Руку сжать любимую твою…