Ирина КОЛОБОВА
13.02.2018 г.

Одним из основных значений слова «медийный» является «публичность». И кто, как не Валерий Павлович – человек-оркестр, человек-праздник и просто хороший человек, от которого напрямую зависит настроение публики, заслуживает такого громкого звания?

А публичные люди, как известно, всегда на виду – и на сцене, и в обыденной жизни. О них хотят знать всё – где родился, с кем дружился, на ком женился… Но, как оказалось, публичный человек Валерий Купцов, такой открытый и простой на сцене, не очень склонен делиться сокровенным, и разговорить его было непросто.

Может, и прыгну раз-другой…

- Валерий Павлович, у каждого человека, хоть однажды видевшего вас на сцене, сложился в отношении вас стереотип этакого рубахи-парня в красной косоворотке, в лихо заломленном картузе и до блеска начищенных сапогах. Ну и, конечно же, с гармошкой. Где вы, там праздник. Не надоело быть вечным массовиком-затейником? Всем весело, а вам?

- Когда людям весело, тогда и у меня безусловный праздник. А с точки зрения массовика-затейника я себя и свою профессию никогда не рассматривал, потому что никогда им не был. Нет такой категории в списке клубных профессий и никогда не было. Я отношу себя к профессионалам, свою работу люблю и горжусь ей, иначе не занимался бы ей столько лет. И зрителей люблю, и всех своих артистов. Это не может надоесть. Конечно, по прошествии лет, когда уже 60 на пороге, «скакать» по сцене хочется всё реже, но когда вижу ответную реакцию в зале, то, может, ещё и «поскачу».

- Замечено, что все старые – в смысле, заслуженные работники культуры – как пришли в эту сферу практически из школы, так и служат ей всю жизнь. У вас, кажется, такая же история?

- Да, я из этой же категории служителей клубных муз. Я, ещё учась в восьмом классе, уже работал в Доме культуры с танцевальным коллективом, только стаж этот мне не был зачтён, поскольку завести трудовую книжку было нельзя.

На то оно и призвание, чтобы звать…

- Как же вы поняли и почувствовали это своё призвание?

- Так потому оно и призвание, что зовёт именно туда, куда надо. Мне всегда хотелось заниматься музыкой. Помню, был я в школьном лагере и сам без мамы и папы отправился в музыкальную школу сдавать экзамен на зачисление. И ведь приняли. Вечером сообщаю отцу эту радостную новость, а сам побаиваюсь, что не поймут родители моего порыва. Поняли – отец у меня сам замечательно играл на русской гармошке. Тут же стали обсуждать, где взять денег на инструмент и где его лучше купить. Привлекли отцовского друга дядю Колю Кочнева, известного гармониста. Сначала учиться было трудно. Клавиши-то перебирать я любил и умел. Очень нравилось извлекать разные мелодии из баяна. А вот нотную грамоту осваивать не получалось – ничего я не понимал в этих закорючках. Была даже угроза отчисления. Но потом пришли на помощь прекрасные педагоги Ефим Исаакович Хазин и Юрий Фёдорович Ежов. У меня в голове будто просветлело, всё стало легко и просто, и я понял, что нотная грамота – это усидчивость и сплошная арифметика.

- Мечтали продолжить музыкальное образование?

- Да, я собирался поступать в музыкальное училище, но работы в ДК не убавлялось, и сразу после школы я уже стал штатным сотрудником. Поступил в Борский культпросвет, а через год ушёл в армию.

Валерий Купцов на БАМе

- Музыканты в армии всегда на хорошем счету, вспомнить хотя бы незабвенного Ивана Бровкина. Вам помогало в армии ваше призвание?

- Да, почти как Бровкину. Наш командир части до страсти музыку любил. Помню, как только узнал, что я на гражданке художественным руководителем в Доме культуры работал, сразу воодушевился и почтальоном меня назначил. Самая, скажу я вам, хлебная должность на службе. Полная свобода действий и передвижений, все тебя любят, ждут, благодарят. Потом при клубе служил, ансамбль такой замечательный мы создали, выступали, с концертами ездили. Наверное, в армии я окончательно убедился в выборе своего профессионального пути. Я служил в железнодорожных войсках на БАМе. Когда нас туда привезли, я подумал, что вот он – край света. Сейчас рассказываю своим, что на себе ощутил мороз в 57 градусов, и прекрасно знаю, как фантастически выглядит разбрызганный на таком морозе кипяток – мне не верят. Но как-то быстренько мы привыкли. Очень много интересных людей приезжало тогда на БАМ. Однажды прибыл слепой и безногий певец – кажется, по фамилии Ярошенко. Вот это было зрелище! Он так двигался по сцене, что если бы мы не знали, что он слепой, ни за что бы не догадались. И вот вдруг что-то у них с аккомпаниатором произошло, какой-то конфликт – короче, тот уехал. Аккомпанировать некому, кошмар. Тут командир меня вызывает, задачу обрисовывает, и мне остаётся только действовать в соответствии с приказом. Ничего, справился, хотя все поджилки тряслись. После концерта этот артист сказал, что заплатит мне по третьей категории, поскольку я без специального образования. А я и этого даже не ожидал. А ещё сказал, чтобы я обязательно продолжал учиться по специальности.

- Вы, надо полагать, прислушались к совету старшего товарища и навсегда связали свою жизнь с культурой. А как ваши близкие оценили такой поступок – в частности, самый заинтересованный и зависимый от вашего решения человек – жена?

- Разговор с моей тогда ещё будущей женой Галиной относительно профессии состоялся ещё до армии. Как-то мы собрались с нею в кино, но до этого мне нужно было кое-что на работе доделать. Галю отправил за билетами и попросил немного подождать. А тут как раз оказалось, что к нам едет кто-то из очень важных гостей, нужно как следует подготовить встречу. Ну и забыл я и о кино, и о Гале… А она, бедная, уже снежком в окно стала кидать, чтобы я вспомнил. После этого я ей честно сказал, что вот такая она – моя работа, и если согласна и выдержит, то всё у нас будет хорошо.

- И всё было хорошо?

- Было по-разному. Когда из армии вернулся, мы поженились, сыграли свадьбу. Я приступил к своей работе в ДК. Но что-то вдруг так меня всё достало! – и денег мало, и жилья своего нет. Психанул, уволился и поехал к приятелю в Дальнеконстантиновский район. Там мне наобещали золотые горы и трёхкомнатную квартиру в придачу – правда, не в районном центре, а в Богоявлении. Я согласился и полгода работал художественным руководителем клуба. Галя моя тогда была в интересном положении, и когда приехала, то почти у порога разревелась – не понравилось ей там: и леса нет, и знакомых никого. Ну, спорить с беременной женой я не стал, и мы вернулись в родные места. Поехал я к любимому Адольфу Александровичу Абросимову. Вместе мы отправились к Шаханову, и я в один момент стал счастливым обладателем двухкомнатной квартиры, (в которой до сих пор живём) и должности художественного руководителя одного из самых лучших в области Домов культуры.

Помнится только хорошее

- О том, каким был этот Дом культуры, какая там велась работа, многие наши читатели хорошо знают и помнят. Вы были, так сказать, и руководителем, и идейным вдохновителем, и исполнителем всех этих ярких культурных событий эпохи развитого социализма. Но и печальный, бесславный конец этой эпохи вы застали там же. Как на вас отразились лихие девяностые?

- Я работал в Малозиновьевском ДК с 1981 по 1995 годы, и честно скажу, что это были лучшие годы моей жизни. Была молодость, азарт, стремление объять необъятное. И иногда это удавалось. Какие мы устраивали праздники нашим землякам, колхозникам! Кажется, что сейчас, при всех огромных возможностях – и технических, и финансовых – подобное просто невозможно. Наверное, я по-стариковски брюзжу, но многие меня поддержат. Раньше не было таких возможностей, но мы их добывали. Я ездил во все нижегородские театры за сценическими костюмами, и мне никогда не отказывали. Даже святая святых – парики и обувь – и то с трудом, но давали. Но главное даже не это, главное – это отношение между людьми. Они тогда были настоящими, человечными. К сожалению, сейчас почти всё подмял под себя его величество бизнес, не в самом хорошем понимании этого слова.

- Что же случилось в 1995 году?

- В этом году мне предложили должность заместителя начальника отдела культуры района. И я согласился. А ещё случились задержки зарплаты, выдача их в виде макарон и, пардон, водки. Случилось стойкое ощущение ненужности и бесполезности всего, и даже какой-то страх и за нас, ещё совсем не старых, и особенно за детей.

- И как же вам удавалось всё это пережить?

- Как и всем. Я ведь к тому времени был уже натуральный сельский житель. Как только рассветёт, мы с сыновьями – одному 12, другому 15 – едем на мотоцикле косить траву. В шесть утра возвращаемся, и я иду на работу. К вечеру сено подсохнет, и мы его убираем. Вот корову я тогда купил очень удачно, в рассрочку. А тут как начали вдруг расти зарплаты, и вместо двух лет я выплатил всё месяца за три. Вообще, если честно, мне почему-то помнится только хорошее. Так замечательно память устроена. У нас тогда большое хозяйство было – и бараны, и свиньи, и корова. С голоду не умирали.

- Наверное, не зря вы носите такую звучную фамилию, из вас бы точно достойный купец мог получиться, этакий меценат, любитель и покровитель муз?

- Я тоже задумывался над происхождением своей фамилии, но ничего не сумел раскопать. Дед мой был репрессирован, а больше никто и ничего сказать не мог. Но на самом деле – да, с голоду помереть я бы своей семье не позволил.

- Среди всей своей многолетней службы на культурной ниве округа что бы вам хотелось отметить особенно?

- Самое первое – это, конечно же, знаменитый хор Малозиновьевского Дома культуры. Он первым получил звание народного. Мои любимые и родные «Родники», тоже народный коллектив. Где мы только с ним не бывали, даже в Англии, и везде нас принимали на бис. Народный хор ветеранов – моя отдельная гордость. Здесь мы практически продлеваем друг другу не только жизнь в прямом смысле, но и молодость.

- Сейчас вы действительно профессионал, что подтверждается высоким званием заслуженный работник культуры, а ещё больше – всеобщей любовью публики и уважением коллег. Уйти из отдела культуры района обратно в сельский Дом культуры было осознанным желанием?

- Конечно, осознанным. Там мой дом, можно сказать, мой ДК, в который лично мною вложено немало. Очень хочется верить, что жизнь в нём забурлит с новой силой, вернутся люди, вернётся уважение к сельскому труду в целом и к каждому жителю в частности. Я-то знаю, что это такое, и очень хочется пережить это заново. И вообще, я, конечно, не поэт, но скажу стихами: «если б снова начать, я бы выбрал опять бесконечные хлопоты эти».

Фото Александра ЮРЬЕВА