Ирина КОЛОБОВА
18.06.2016 г.

На самом пике летней миграции птенцов гнезда семёновского, наш город становится всё более многолюдным и каким-то праздничным, что ли. Особо радует тот факт, что многие из наших земляков, оставившие некогда свою землю обетованную, возвращаются к ней не в отпуск, а навсегда. Налетались по свету, нагляделись чудес и особенностей, надышались пылью чужих дорог, и поманило их сердце поближе к отчему дому.

Наш сегодняшний герой – Владимир Иванович СТРОИНСКИЙ из таких вот странников. Без малого тридцать лет искал он себя за тысячи километров от родины, на самом краю земли, у самого полярного круга. Но, несмотря на столь долгое его отсутствие, очень многие семёновцы помнят Володю Строинского, и не только по фамилии.

«Там здоровьем моим беспокоилась мать, а за шалости спуску отец не давал…»

- Владимир Иванович, ваша фамилия действительно очень хорошо известна в нашем городе. Несмотря на её нездешнее происхождение, «строинские»  звучит почти как «семёновские». Как вы можете это объяснить?

- Это, безусловно, заслуга моих предков. Среди них были и купцы, и железнодорожники, и военные, и педагоги. И каждый оставил свой добрый след на семёновской земле. Самый известный педагог в нашей родне это брат моей бабушки Кузьма Семёнович Краюшкин, погибший от руки бандитов, его именем одна из городских улиц названа. Я и сам из семьи педагогов. Отец много лет служил директором школы № 1, мама преподавала, а я был их не очень послушным учеником. Так, кстати, частенько бывает, учительские дети, дабы не прослыть «ботаниками» и маменькиными сынками, всеми силами стараются доказать, что они сами по себе личности, выбирая для этого не самые положительные средства.

- То есть вы были хулиганом?

- Можно сказать и так. Но хулиганство в моём детстве было какое-то доброе. Верх безрассудной отваги – это бомбочка, брошенная под ноги девчонкам, спешащим на танцплощадку. Мы-то, пацаны, ещё не доросли до танцев, а девчонками уже интересовались. Так вот, когда они, такие нарядные и взрослые, визжали и подпрыгивали как школьницы, нам казалось, что они нисколько не старше нас и это как-то грело душу.

- По-моему, вы немного лукавите, когда приписываете заслуги за популярность вашей фамилии исключительно предкам. Известно, что, по крайней мере, пара поколений семёновцев знает вашу фамилию именно благодаря вам. И это отнюдь не из-за вашего хулиганства.

- Мне очень приятно, что меня помнят. Это в основном, конечно, мои друзья, ну и ученики. Как бы я не сопротивлялся родительскому воспитанию, но всё же пошёл по их стопам, прямиком в пединститут. А учитель это такая профессия, что хочешь не хочешь, но тебя будут помнить. Самое главное, чтобы помнили хорошо. 

«Время золотое, беззаботная пора…»

- Вы забываете или стесняетесь упомянуть целый огромный пласт поклонников вашего певческого и авторского таланта? Вас и сейчас знатоки авторской песни называют корифеем этого искусства. Многие ваши песни популярны среди современной молодёжи, хотя не всегда им известен автор.

- Да, это особая часть моей жизни, можно даже сказать, что главная. Гитару в руки я взял в тринадцать лет. Впрочем, в моём детстве и юности парень без гитары – это не парень. Тогда в каждой школе был свой ВИА – вокально-инструментальный ансамбль. И если тебе посчастливилось стать участником этого ансамбля, а тем более солистом, то всеобщая любовь, уважение, толпы поклонниц и некоторая зависть со стороны других парней тебе обеспечены. Раньше понятие «золотая молодёжь» очень отличалось от современного. Ни деньги, ни положение родителей не играли роли, только исключительно твои собственные заслуги. Мы пели на каждом школьном вечере, на различных смотрах художественной самодеятельности, завоёвывали призы и награды. 

- После школы был городской ансамбль с другими песнями, другой публикой, но не менее популярный. Как получилось, что на пике своей популярности вы бросили всё и уехали в такую даль?

- Этому есть масса причин, и об одной из них вслух говорить не принято. Хотя, честно говоря, она сгубила ни одну творческую личность. В молодости всё воспринимается с крайним максимализмом: или всё или ничего. И когда количество «ничего» зашкаливает, трудно удержаться в седле. В восьмидесятом году умерла моя мама, а через пять лет – отец.  Казалось, что твёрдая почва ушла из-под моих ног. Это я только внешне не показывал, насколько они были мне нужны. На самом деле, я потерял опору своей жизни, пошатнулся, короче говоря. Да и творческая жизнь приелась, наскучила. Новых высот не было, или я их просто не видел, следовательно, и достижений новых тоже не было. Писал стихи «в стол». Кстати, на изломе жизни пишется больше, но тяжелее. Поэзия уже не лечит душу, а наоборот, разъедает раны. Но остановиться невозможно… Не помогала ни дружба, ни семья. Казалось, что спасал лишь зелёный змий. В какой-то момент непрерывной жалости к самому себе, я купил билет и уехал к чёрту на кулички, в ХМАО – Ханты-Мансийский автономный округ. Большей Тмутаракани я тогда даже представить не мог. 

«Здесь у меня в году семь месяцев зима…»

- Ну и как вас встретил север? Он, как известно, слабаков не любит.

- Что удивительно, принял хорошо. Я устроился на работу в школу. Директриса загрузила меня работой на полную катушку, навалила тридцать шесть учебных часов в неделю. Домой я приходил только спать. И мне это даже нравилось. Потом грянули девяностые. Директора школы сменили, несколько учебных дисциплин, которые я вёл, отменили, работы не стало. Но север на то и север, чтобы проверять на прочность. Я пошёл валить лес в прямом смысле слова. По колено в снегу с «Дружбой» в руках я зарабатывал хорошие деньги. Север забирает здоровье, но компенсирует это материально. Короче говоря, бессмысленно ломать мозги и философствовать на тему: «А так ли я живу?»,  было некогда. Да уже и не хотелось. Соответственно,  и «заливать» всё это дело не было нужды. Так что, выходит, что север ещё и лечит.

- А домой не тянуло, всё-таки там осталась семья?

- Ну, семья, жена с сыном,  в скором времени ко мне приехала. Да я и сам постоянно приезжал в отпуск в Семёнов. Первые шесть лет домой тянуло ужасно. Уезжать после отпуска становилось всё тяжелее. Потом наоборот, стало тянуть на север. Ведь именно там, в Беломорском крае и началась моя настоящая жизнь. Я собственноручно качал голубое топливо для народа, работая на Верхнеказымской газокомпрессорной станции. Здесь и моя творческая судьба сложилась удачно. Оказалось, что там, на краю света, жизнь бьёт ключом. Постоянные конкурсы, праздники, фестивали. Я дважды был дипломантом Межрегионального фестиваля «Северное сияние», основным учредителем и спонсором которого является ООО «Газпром трансгаз Югорск». Многим конкурсантам этот фестиваль дал путёвку в большое творчество. 

- Вас не захлестнула эта волна творчества? Не захотелось снова бросить всё и уехать за мечтой в столицу, чтобы окончательно убедить себя и окружающих в своём таланте и исполнить своё главное жизненное предназначение?

- К счастью, север научил меня отличать главное от неглавного. К тому же я был свидетелем многих подобных порывов, «благодаря» которым действительно талантливые люди, бросившиеся за мечтой, теряли всё, даже свой талант. Я не могу точно сказать, каково моё истинное предназначение. Возможно, я всё это время занимался не своим делом, но делал я его хорошо, и не жалею ни об одном своём дне, проведённом вблизи полярного круга. Я здесь нашёл себя, заработал уважение и… неплохую пенсию. Я писал стихи, много стихов. И, знаете, с таким багажом мне не стыдно вернуться домой.

«Но ещё немного, и я буду дома, и пройду Покровочкой милой и родной…»

- Значит, всё-таки где-то в глубине души таилось опасение, что родная земля не примет обратно?

- Нет, я уверен, что родная земля, как и отчий дом всегда ждут. Только хочется вернуться не с пустыми руками, отблагодарить её за то, что когда-то дала жизнь.

- Известно, что многие «северяне» отработав своё, накопив капитал, стараются уехать на юг, к морю, чтобы восстановить потраченное здоровье. У вас не было такой идеи?

- Нет, нет и нет! Во-первых, это верх легкомыслия. Менять так резко климат ни в коем случае нельзя. Есть, конечно, экстремалы, которые два года жизни у моря готовы променять на нормальную долгую жизнь в средней полосе России. Я не из таких, хотя, если бы упёрся, то и в Сочи квартирку мог бы купить. А главное, я уже сказал, что дом мне в последнее время жизни на севере начал сниться каждую ночь. Тоска была просто невыносимая. Короче говоря, как в моей песне: «Ностальгия в душе сигаретой горит, и прошедшие годы, как пепел посыпались вниз…».

- Ну вот, можно сказать, вы обрели свой причал. Как вам показался родной город после такой долгой разлуки?

- Я навсегда-то с ним не расставался, старался приезжать как можно чаще. Но в отпуске особенно некогда было наблюдать за изменениями. Теперь, в самом деле, всё как-то по-другому оценивается. Я вдруг заметил, что, когда  уезжал, в городе было пять больших заводов и две аптеки… А сейчас такое впечатление, что мы готовимся к войне или какому-то, не дай бог, мору. Я бы не сказал, что количество аптек может служить доказательством благосостояния жителей, хотя количество личных автомобилей на улицах города говорит об обратном. Но это веяние времени, и ничего с этим не поделаешь. По большому счёту город очень изменился в лучшую сторону. Даже удивительно, что без развития промышленности, без достойных зарплат так вырос культурный уровень семёновцев. Новое лучшее поколение, новая жизнь… И мне бы очень хотелось поучаствовать в этой жизни.

- Но вы же не собираетесь сидеть на лавочке и благодушно наблюдать за течением жизни, да стишки иногда пописывать. Пенсионером вас даже с большой натяжкой назвать нельзя. Может быть, север, как холодильник,  обладает свойствами сохранять свежесть и молодость?

- Такими свойствами может обладать только сам человек, желающий жить на полную катушку. Сложа руки сидеть не собираюсь, обязательно найду работу. И стихи писать я, безусловно, буду, и песни сочинять, и петь хочется. 

«И вот настал твой бенефис!»

- Вы сказали, что мечтали вернуться домой не с пустыми руками. У вас есть какой-то подарок городу?

- Не знаю, можно ли назвать это подарком, но большой цикл стихов, посвящённых родине, у меня есть. И я мечтаю вслух признаться ей и своим землякам в любви. Для этого занялся организацией концерта, который пройдёт на сцене Центра культуры и искусства 26 июня, в воскресный день. Я так благодарен сотрудникам Центра за поддержку! Юрий Федосеев, Марина Парфёновна Шабурова приняли моё предложение и большую часть подготовки к концерту  взяли на себя. Я думал, что всё будет намного сложнее, но, оказывается, меня здесь действительно помнят. А ради этого можно горы свернуть. Рассказывать о концерте я не буду, скажу лишь, что сделаю всё возможное, чтобы моим зрителям не было скучно. Я слишком долго пел про север, про суровые будни  газовиков, про «голубой огонёк». И это было правильно, так требовало время. Но иногда я разбавлял концерты лирической песней о своей родине, и неизменно это вызывало бурю аплодисментов, потому что там большинство рабочих с большой земли. Каждый находил в моих песнях что-то про себя. Теперь очень хочется спеть для вас, дорогие земляки!

Фото Николая КОЛОБОВА