Владимир ПИКИН

Дорога до железнодорожной платформы лежала через лесной массив. Время уже было позднее, сумерки окутали и без того темный лес.

Бригада, в которой работал Максим, растянулась по лесной дороге по два-три человека. Медленно шагая позади всех, Максим размышлял о расчете за выполненную работу (а деньги в общей сложности были немалые), о прощальном ужине и поведении хозяина. Многое странным показалось ему во всем прошедшем. Когда пили водку, вкус ему что-то не понравился. Да и хозяин каким-то слишком вежливым был в отношении к своим бывшим работникам. И идею Максима поддержал, что надо собираться домой. 

Максим шел последним. Работяги направлялись к поезду, чтобы уехать домой, где не были более полугода. Сколько они прошли и далеко ли еще та платформа, куда они шли, Максим не мог определить. Неожиданно он услышал сзади торопливый топот ног и, не успев оглянуться, чтоб посмотреть, кто их догоняет, вдруг почувствовал, как что-то тяжелое и тупое ударило его по голове. К темноте леса добавилась темнота в глазах, и, теряя сознание, он медленно опустился на дорогу.

Сколько пролежал в беспамятном состоянии, Максим не помнил, только, очнувшись, почувствовал боль в голове. По телу распространялась какая-то слабость, слегка подташнивало. Максим хотел встать, но ноги не слушались. Приподнявшись на четвереньки, он почувствовал, как сильно кружится голова. Пощупав карманы, он понял, что они пусты. Грабанули, – промелькнула мысль. Он сел, вытянув вперед ноги, и почувствовал, как кто-то трогает его за плечо.

- Эй, приятель, спать надо дома, а если водку пил, то неплохо бы и закусывать. Чего это вы по всей дороге разлеглись?

Перед ним стоял мужчина. Максим почувствовал насмешку в его голосе. Посмотрев на него мутным взглядом, Максим проговорил:

 - Работали тут у одного, получили расчет, пошли на электричку, а нас грохнули. Вот и сидим – без денег и без документов. 

Максим говорил медленно. Язык поворачивался с трудом, голова болела, волной поднималась тошнота. «Наверное, сотрясение», – подумал он про себя, и добавил вслух, медленно выговаривая слова:

- А где ребята?

- Вон по дороге, как после побоища, распластались.

Постепенно, приходя понемногу в относительно нормальное состояние, Максим с незнакомым спасителем собрали валявшихся по дороге ребят в одно место на обочину. Вид у всех был еще тот – то ли пьяные, то ли одурманены чем-то.

С мужчиной была еще женщина, которая молча наблюдала со стороны за происходящим. Еще раз выслушав исповедь Максима обо всем случившемся, мужчина проговорил:  

- Ох, ребята, не вы первые и, пожалуй, не последние. Такие случаи здесь нередко. Ну, что ж, впредь будете умнее. Теперь ничего никому не докажешь, теперь надо думать, как добираться до дома родного. Денег, конечно, у вас нет. Документы целы ли? Ну, придете в себя, разберетесь. А теперь что я могу сказать? Жаль мне вас, но чем помочь? Говоришь, вас было пятеро? А где еще двое? Мы шли со стороны платформы, никого не видели, никто нам не попался.

Уже рассвело. Теперь Максим ясно видел лица своих товарищей, их грязную одежду, окровавленное лицо одного из них, хотя его и умыл незнакомец, добыв воды из канавы.

«Кто же это? – думал про себя Максим. – Или он поверяет следы своего разбойного дела, или действительно случайный прохожий, желающий помочь попавшим в беду». 

Что было дальше, Максим плохо запомнил. Ребята, его коллеги по «шабашной» работе, разбрелись кто куда. Максим несколько дней мотался по пригородным электричкам, потом сошел на каком-то полустанке, побрел полем и пришел в какую-то деревушку. Что делать дальше, он не знал: нет ни денег, ни документов. Сидя на крыльце сельского магазина, он сумрачно смотрел в землю, иногда – на прохожих. Длилось это до тех пор, пока какая-то сердобольная бабушка не спросила его:

- Ты, чего притулился тут? Бездомный, что ли, какой?

- Ограбили меня, теперь не знаю, как до дома добраться, – еле выговаривая слова, проговорил Максим. – Мне бы поесть чего-нибудь да домой позвонить, чтоб денег прислали на дорогу.

Бабка долго смотрела на Максима, что-то переваривала в своем старческом уме, и потом, глядя испытывающим взглядом, проговорила:

- Ну, если ты не врешь, то пойдем ко мне. Да у меня и воровать-то нечего.

Максим взглянул на бабушку и не понял, то ли она правду говорит, то ли он ослышался, но все же стал и медленно пошел за ней.

Через неделю в доме бабушки Авдотьи (так звали сердобольную старушку) появился мужчина лет сорока пяти.

- Здесь, что ли, поживает мой бедолага? – проговорил он, оглядывая скудное убранство деревенской избы. 

Приехавший мужчина оказался старшим братом Максима Дмитрием. Он несколько раз принимался благодарить бабушку за участие в жизни его брата, а самому Максиму посвятил большой монолог:

- Я тебе сколько раз говорил, что не делом занимаешься. Всех денег не заработаешь, это во-первых. А во-вторых, видишь, как они достаются? Хорошо, что еще жив остался. Что вы пристали к этим вахтам? Я уже показывал все арифметические расчеты, какая от этих вахт выгода. По полгода без семьи, без нормальных условий. А что дома делается? Доску к забору некому приколотить. Да, у нас найти работу сейчас трудно, но ведь находят. Вот я как-то выкручиваюсь. Не ахти какая зарплата, но жить можно. На трех работах работаю, ну и что? А вы пристали с этими вахтами, оболтусы.  

Дмитрий, наверное, проговорил бы до утра, только у бабушки начали слипаться глаза, и он предложил идти на покой.

Утром, когда поднималось солнце из-за леса, Дмитрий еще раз поблагодарил бабушку Авдотью за помощь, взвалил на плечи скудный скарб Максима, и братья направились к автобусной остановке.

Они шли молча по проселочной дороге. Каждый думал о чем-то о своем. Максим – о том, чем теперь заниматься. Найдет ли он работу дома? Ведь путных предприятий у них нет – одни магазины, а в продавцы он явно не годится. Но вахта – тоже не вариант.